Коллектив авторов - Гражданское общество. Истоки и современность

В том же русле проводилась и городская реформа. Сословные органы городского самоуправления, существовавшие еще с 1785 г., заменялись всесословными на основе имущественного ценза. «Городовое положение» прошло долгое восьмилетнее обсуждение и было принято в июне 1870 г. Сначала в 509, затем в 621 городе, но в отличие от земского самоуправления по всей России, кроме Средней Азии, Польши и Финляндии, где действовало прежнее городское управление, путем бессословных выборов на 4 года создавались городские думы, из состава которых избирались исполнительные городские управы – городской голова, его «товарищ» – заместитель и несколько членов.

Однако, в отличие от земского самоуправления, в городское не было доступа основной массе горожан: рабочим, служащим и интеллигенции, ибо согласно заимствованной прусской системе выборов имущественный ценз был связан с налогами с городских учреждений и недвижимости. Частные плательщики налогов (мужчины с 25 лет), разделенные в соответствии с суммами налогов на три класса, а также платившие в бюджет городские учреждения и общества, церкви и монастыри, получавшие по одному месту в Думе, представляли незначительную часть горожан. Причем чем крупнее был город, тем меньше был удельный вес избирателей в составе населения. В городах с 5 тыс. жителей – это было 10,4 %; от 20 до 50 тыс. жителей – уже 4, в Москве – 3,4, в Петербурге – лишь 1,9 %. Велик был разрыв и между классами крупных, средних и мелких налогоплательщиков-избирателей. Так, в Москве первый класс был представлен в 8 раз большим числом гласных в Думу, чем второй, и в 40 раз – чем третий. Деятельность городского самоуправления также жестко контролировалась сверху и ограничивалась хозяйственной деятельностью. Впрочем, в силу низкого уровня участия вопрос о городском самоуправлении затрагивается лишь для того, чтобы показать соответственно минимальные возможности горожан в формировании ассоциаций гражданского общества через систему самоуправления.

В сравнении с европейскими формами становления гражданского общества следует подчеркнуть еще одну российскую особенность этого процесса – он шел не «снизу», в основном через экономические объединения граждан, а через предоставлявшиеся «сверху» возможности ассоциаций в самоуправлении: в сельской местности – большие для дворянства, в городе минимальные. Возможно, в этом кроется одна из причин повышенного интереса городской интеллигенции к земской профессиональной деятельности. Это было «управляемое самоуправление», вряд ли подходившее под мерки европейской идеологии гражданского общества. Б. Миронов назвал эти особенности «асинхронностью и асимметрией» развития [58] Там же. С. 289. .

И все же российское общество конца XIX – начала XX в. стремилось к статусу «гражданского». Ограничения периода реформ Александра II и препятствия периода контрреформ Александра III оно пыталось «обойти» через самодеятельные организации (правда, также требовавшие «высочайшего соизволения»), такие как благотворительные по оказанию помощи детям, беднякам, учащимся в получении профессии, исправительным колониям и приютам (их число росло от 1690 в 1897 г. до 45 000 в 1905 г.); общества и кассы взаимопомощи для городских трудящихся; просветительские (в губерниях, не охваченных земством, наблюдался рост от 135 в 1898 г. до 200 в 1905 г.); врачей и медицинских обществ (рост от 100 в 1890 г. до 130 в 1905 г.); профессиональные объединения ученых и творческих работников (около 180 в начале XX в.).

Несмотря на замедленность, вызванную спецификой условий, в России шел процесс становления идеи и формирования реального гражданского общества. Он был прерван революционными событиями 1917 г. и установлением режима, полностью вытеснившего теоретические и практические ростки гражданского общества. Возможности возрождения идеи и процесса становления гражданского общества были поставлены в зависимость от существования этого режима.

Соотношение гражданского согласия как константы гражданского общества и лавинообразного процесса формирования и сближения его составляющих в переходные периоды развития общества представляет, на наш взгляд, большой интерес и может быть проанализировано на отечественном опыте.

Так, вопрос о причинах крушения советской власти в СССР в конце 1980-х гг. остается не решенным до конца. Среди многочисленных объективных и субъективных причин называются экономический кризис и поспешность в политических трансформациях, способствовавшие росту критических настроений в различных слоях населения и влияния разнообразных общественных движений. Упрощенные представления о миллиардных вложениях внешнеполитических соперников нашей страны, получающие подкрепление в связи с событиями последнего времени в Грузии, Украине, Киргизии, соседствуют с углубленным анализом состояния общественного сознания периода реформ и динамики формирования и укрепления организаций гражданского общества, впервые после шести десятилетий тоталитаризма получивших право на жизнь. Вряд ли сегодня возможно дать окончательный ответ на поставленный вопрос. Историки привыкли к тому, что фактическая канва происходившего в не столь отдаленном прошлом становится ясной тогда, когда она не искажена апологетическим комментарием участников, озабоченных своим имиджем и предпочитающих дозировать информацию для ученых.

Однако это не значит, что анализу коренных изменений в политической, экономической, социальной жизни общества переходного периода еще не пришло время. Перемены в социальном менталитете, психологии, правосознании, в составе и целях неформальных общественных движений, т. е. в тех сферах, которые формировались вне властных структур, вполне доступны для исследования. В одних случаях эти перемены являются функцией реформ, в других – сами реформы выступают следствием изменений в общественном сознании и поведении.

При анализе переходного периода представляется возможным свести воедино проблемы становления гражданского общества и радикализма как теоретического и идеологического основания преобразований. Практически почти все публикации постсоветского периода говорят о гражданском обществе как о чем-то неопределенном. Противники концепции гражданского общества говорят о том, что это привнесенная с Запада идея, о том, что и на самом Западе эта идея не пользуется популярностью у ученых. Действительно, за последние два-три десятилетия мы не видим того количества публикаций, которого заслуживает проблема формирования и функционирования этой важнейшей составляющей демократической политической системы. Даже в фундаментальном труде Дж. Коэна и Э. Арато [59] КоэнДж., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. С. 22–25, 36–39. говорится о том, что гражданское общество – это нечто, что с трудом поддается определению.