Коллектив авторов - Проблемы языка в глобальном мире. Монография

Исследователи отмечают, что Герману Вирту будто бы удалось расшифровать священный праязык человечества. Предпосылкой к разгадке тайны стала для Вирта историко-географическая реконструкция первых веков человечества. По мнению этого ученого, колыбелью человечества были арктические края. Кстати, эта версия согласуется с холистским представлением Р. Генона о северном происхождении человека. С севера цивилизация распространилась к югу. Данный концепт оценивается как прорывный, дающий колоссальные возможности для разгадки праязыка.

Однако в языкознании и культурологии есть мнение, что единого мирового языка никогда не было и нет смысла его искать. Судя по всему, на конкретном этапе исторической динамики сложились единые языки для отдельных культурных ареалов – это древнегреческий (койне), латинский, церковнославянский, классический арабский, санскрит, пали, классический тибетский, древнекитайский (вэньянь) и др. Эти языки обладали межгосударственным статусом. Кое-какие языки, например классический арабский, санскрит, еще не утратили своего значения. Однако мировое развитие следует другим курсом 17.

В современном языкознании укоренена идея о том, что единый язык может быть восстановлен. Однако даже если допустить такую возможность, то возникает вопрос: может ли такой воскрешенный код стать приемлемым для эпохи глобализации? Опыты внедрения искусственного или естественного языков, как правило, были обречены на неудачу. К тому же вполне очевидно, что восстановленный в своих правах протоязык будет весьма далек от современных реалий. Разностороннее содержание информационной эпохи не получит в нем надлежащего отражения. Следовательно, есть все основания оставить эту тему специалистам-лингвистам, а для поисков глобалистской модели коммуникации обратиться к другим источникам.

Язык символов

Судя по всему, для этой цели годится язык символов. В.Гумбольдт писал: «Языки – это иероглифы, в которые человек заключает мир и свое воображение; при том, что мир и воображение, постоянно создающие картину за картиной по законам подобия, остаются в целом неизменными, языки сами собой развиваются, усложняются, расширяются. Через разнообразие языков для нас открывается богатство мира и многообразие того, что мы познаем в нем…» 18. По мнению немецкого философа, изучение языков мира – это также всемирная история мыслей и чувств человечества.

Интернет несет сегодня особый аспект мультимедийности и интерактивности. Однако поиск универсального языка глобалистики наталкивается на имеющиеся в мире виды письма. Человечество имеет иероглифы, линейное арабское письмо, латиницу и кириллицу. И тут выясняется, что Азии гораздо легче проникнуть в Европу, чем Европе в Азию. «В этом смысле в коммуникации простых европейцев, арабов и китайцев много неудобств, особенно у европейцев. Им непривычна графика алфавитов восточных стран. А это лишает желания искать точки соприкосновения, поскольку визуально европеец попадает в тревожащую его непривычную среду» 19.

Не погружается ли человечество в ситуацию «управляемого хаоса»? «Футуристические кибервойны, безлюдные технологии вместо фордовского конвейере в одном историческом времени уживаются с варваризацией и мракобесием на задворках “цивилизованного мира”. В мечетях лондонского Ист-Сайда публичные проповеди против неверных и набор волонтеров “джихада” в Сирии. “Мятеж-войны” и снос светских режимов на всем арабском Востоке разжигают и финансируют транснациональные компании и аравийские шейхи» 20.

Природа современных конфликтов между странами, войн или мятежей в «горячих точках» (Ближний Восток Афганистан, Южно-Корейское море) действительно сегодня иная, чем в минувшем столетии. При таком агрессивном языковом разнотравье нетрудно увидеть тягу к символическому шифру. Это особенно заметно в политической практике. Разумеется, политики всегда опирались на язык иносказания и шифров. Государственные гербы, державные жезлы всегда воспринимались не просто как предмет особой власти, но и как ее символическое выражение. «В наши дни пространство политизации расширяет свои пределы Значительного размаха достигают информационные войны. Это не может не отразиться на политическом языке. Он ищет новые средства общения с массами. А современная коммуникация вообще немыслима без символа» 21.

И снова в этом контексте возникает неожиданный геополитический аспект. Интернет с его неизбывной тягой к «картинке» проявляет огромный интерес к иероглифике. Это связано также с возрастающей ролью Китая в международной жизни. «Китайская книга книг “Канон перемен” – предшественница двоичного кода всех компьютерных программ, а иероглифика – претендент на роль языка международного общения в Интернете. Сегодня картинки побеждают слова. Мы живем в визуальном мире, и древняя культура иероглифических изображений обретает в нем вторую молодость. Поэтому синология становится универсальной наукой о прошлом и будущем человечества, о диалоге цивилизаций и судьбе России» 22.

Не случится ли так, что на статус универсального общения будет претендовать та культура, которая представит наиболее совершенный код символики? Тогда речь пойдет не столько о совершенствовании общечеловеческой коммуникации, сколько о машинных ресурсах завоевания мира. Ежедневно, к примеру, регистрируется более трех тысяч кибератак на веб-ресурсы правительства страны и компаний ФРГ. Это настоящая война компьютеров, и приходится думать о том, кто победит в виртуальных сражениях грядущего века.

Глобализация позволила сблизить континенты и цивилизации. Но при этом выявились и огромные цивилизационные различия. Ни язык, ни символ, ни знак не являются самостоятельными арсеналами цивилизации. В них обобщен огромный духовный опыт человечества. Сближение цивилизаций оказалось непростым процессом.

250 лет назад на земли, которые принадлежат нынче США, высадились европейские колонизаторы. На территории в то время разгуливали бизоны и жили индейцы. Европейцы загнали аборигенов в резервации, поскольку считали их не цивилизованными людьми, а дикарями. Они были убеждены в том, что на свете немало народов, которых не коснулась цивилизация. Для прибывших поселенцев индейцы оказывались конкурентами в борьбе за новые земли. Церковь считала аборигенов людьми, которые почему-то сбились с истинного пути и нуждаются в христианской вере. Многочисленные индейские войны привели к созданию новых резерваций и насильственному переселению в них племен. По коллективным сообществам разных этносов был нанесен мощный удар. Позже, спустя десятилетия, американцы заговорили об «индейском возрождении». Однако целые поколения индейцев не смогли заново привыкнуть к жизни в резервации или обосноваться в новом обществе. Таковы издержки соприкосновения цивилизаций.