Антон Лукинский - Становление и развитие института государственной защиты (Историко-правовое исследование)

В уголовном праве Российской Федерации угроза представляет способ подстрекательства, доведения до самоубийства (ст. 110 УК РФ [70] «Собрание законодательства Российской Федерации», 17.06.1996, № 25, ст. 2954. ), вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 150 УК РФ [71] «Российская газета», № 113, 18.06.1996, № 114, 19.06.1996, № 115, 20.06.1996, № 118, 25.06.1996. ), незаконного получения сведений, составляющих коммерческую или банковскую тайну (ст. 183 УК РФ [72] «Собрание законодательства Российской Федерации», 17.06.1996, № 25, ст. 2954. ), и совершения других преступлений. Угроза применением насилия является также квалифицирующим признаком рядов составов преступлений. Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью представляет собой самостоятельный состав преступления (ст. 119 УК РФ [73] «Российская газета», № 113, 18.06.1996, № 114, 19.06.1996, № 115, 20.06.1996, № 118, 25.06.1996. ).

Рассматривавшиеся ранее понятия также как и позиция некоторых авторов [74] См., например, Саушкин С.А. Актуальные вопросы теории и практики участия свидетеля в уголовном процессе: Дисс… канд. юр. наук., М., 2002, С. 125, 128. , предполагают, что угроза может быть реальной или потенциальной. Кроме того, угроза может быть надуманной или, другими словами, иллюзорной. Таким образом, действующая редакция Федеральных законов требует проведения четкого разграничения в определении, какая именно угроза является реальной и позволяет применить меры безопасности.

В связи с этим необходимо уточнить, что понимается под термином «реальная» угроза. С одной стороны толковый словарь живого великорусского языка В. Даля [75] Даль В.И. Толковый словарь живого русского языка: В 4-х т. М., 1980. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. – М.: Рус. Яз., 2002. определяет «реальный» как дельный, деловой, прикладной, опытный, насущный, житейский.

Соответствующая статья толкового словаря русского языка Ушакова [76] Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка. М. АСТ, 2008. :

1. Действительный, объективно-данный, не воображаемый.

2. Осуществимый, возможный для выполнения.

3. Трезво-практический, основанный на учете действительных условий, соответствующий действительному положению.

4. Применимый в жизни, практический (устар.).

Таким образом, реальное прямо противопоставляется воображаемому, и, следственно, законодателю необходимо отталкиваться от различий объективно существующего материального мира и субъективного представления о нем.

В этом заключается содержание третей части основного принципа государственной защиты, то есть наличие реально существующей угрозы, которая должна находить отражение в объективном мире.

В то же время необходимо отметить, что в соответствии с «Критическим словарем психоанализа» Ч. Райкрофта [77] Ч. Райкрофт Критический словарь психоанализа, СПб, 1995. существуют две реальности, а именно объективно существующая и субъективно значимая:

«Психоанализ сочетает приверженность здравому смыслу, или естественнонаучному взгляду, согласно которому может быть сделано различие между внешними явлениями, которые "реальны" или "действительно существуют", и психическими явлениями, которые являются субъективными образами, с убежденностью, что психические явления – суть динамические следствия, и поэтому, в определенном смысле, тоже реальны. В результате психоанализ использует понятие "реальный" в значении или объективно существующего, или субъективно значимого. Он также полагает, что все объективные явления расположены в пространстве, внешнем по отношению к субъекту и называемом внешней реальностью (или реже объективной реальностью), а образы, мысли, фантазии, чувства и т. п. расположены в пространстве внутри субъекта называемом внутренней, или психической реальностью. И внутренняя, и внешняя реальности являются теми сферами, в которых существуют явления и происходят процессы….

… Психоанализ, таким образом, постулирует две реальности: внешнюю (объективную) и внутреннюю (психическую, субъективную). В таких понятиях как тестирование реальности, адаптация к реальности и принцип реальности "реальность" означает "внешнюю реальность"; дереализация, однако, относится к психической реальности, поскольку пациенты с этим симптомом жалуются, что, хотя они и воспринимают внешний мир правильно, он для них больше не значим, он кажется "нереальным"…»

В этой связи представляется уместным обратиться к точке зрения исследователя Бабкиной Л.И., которая четко отследила особенность российского законодателя, представляющего себе свидетеля как некое абстрактно-идеальное лицо, начисто лишенное эмоций с одной стороны и обладающего неограниченным чувством долга – с другой. В то же время результаты проведенных ею исследований, показывают, что более трети граждан, ставших очевидцами совершения преступления, не будут заявлять об этом в правоохранительные органы из страха потенциального возмездия со стороны преступников [78] См. Бабкина Л.И. Обеспечение безопасности свидетелей при производстве предварительного расследования по УПК РФ: Дисс. … канд. юр. наук., Волгоград, 2009, С. 47–50, 159. Саушкин С.А. Актуальные вопросы теории и практики участия свидетеля в уголовном процессе: Дисс. … канд. юр. наук., М., 2002, С. 97–98. , то есть даже не получившие каких-либо угроз вовсе.

В рамках настоящего исследования представляется важным отметить, что практика применения норм Федеральных законов наталкивается на насущную необходимость подтверждения реальности существующей угрозы жизни, здоровью и имуществу защищаемого лица. При этом не учитывается отношение самого защищаемого лица к угрозе. С одной стороны это приводит к тому, что отдельные, особо мнительные лица, не подпадают под государственную защиту, в связи с чем из страха за свою жизнь, здоровье и имущество не принимают участия в уголовном судопроизводстве, а с другой стороны некоторые лица отказываются от применения в их отношении отдельных мер безопасности и нарушают требования органов, обеспечивающих их безопасность, что может привести к возникновению дополнительных опасностей жизни, здоровья и имущества таких лиц.

Учитывая изложенное, представляется целесообразным уточнить редакции Федеральных законов таким образом, чтобы при решении вопроса о применении мер безопасности и при их избрании учитывалось субъективно значимое мнение самого защищаемого лица об угрозе.

Описанный выше подход позволит повысить эффективность института государственной защиты в целом, а также сформулировать основной его принцип следующим образом:

«Подлежащее государственной защите лицо, которое реально опасается за свою жизнь, здоровье и имущество из-за угроз, связанных с исполнением его обязанностей по отправлению правосудия, вправе рассчитывать на обеспечение своей безопасности».