Вадим Пересветов - Журналистика: секреты успеха – 3. Техника письма

) Поэтому, напротив, я испытываю крайнее нетерпение к работе, обожаю письменный стол, хоть иногда и подхожу к компьютеру, как к штанге с супертяжелым весом. Такое бывает, когда долго пишешь на одну и туже тему и для одного и того же издания, где слова «наш формат не позволяет…» произносятся редактором, как своего рода магическое заклинание. Когда пишешь на заказ рекламные статьи, в которых должен учесть все существующие и гипотетические (иногда неплохо догадываться о намерениях) замечания заказчика, а также «три копейки» его жены или любовницы, вставленные уже после того, как все позиции были оговорены или же, вообще, полную смену позиций. В таких случаях «проблема первого абзаца» решается опять-таки по аналогии со спортом, то есть, «рывком», после которого остается только зафиксировать взятый вес. Деваться-то некуда: означенный срок не дает возможности расслабиться, а обозначенный гонорар и есть то самое искусственное «вдохновение», при помощи которого пишут настоящие профессионалы.

NOTA BENE

Конечно, я немного утрирую. Просто обыватели по-разному представляют себе этот процесс. Одни вспоминают слова классика о том, что «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать» и думают, что за замаячившие на горизонте приличные деньги можно сделать любую работу. Другим, вдохновение представляется в виде сияющего почти блаженного взора автора, блуждающего от клавиатуры к пейзажу за окном и обратно, затем выливающееся в непрерывное стрекотание клавиш. Нет! «Вдохновение – это строгое рабочее состояние человека», – пишет Константин Паустовский в своей книге «Золотая роза» (10). «Душевный подъем не выражается в театральной позе и приподнятости. Так же, как и пресловутые «муки творчества». Пушкин сказал о вдохновении точно и просто: «Вдохновение есть расположение души к живому приятию впечатлений, следственно, к быстрому соображению понятий, что и способствует объяснению оных». «Критики, – сказал он вдобавок, – смешивают вдохновение с восторгом». Так же, как читатели смешивают иногда правду с правдоподобием. Чайковский утверждал, что вдохновение – это состояние, когда человек работает во всю свою силу, как вол, а вовсе не кокетливо помахивает рукой. Тургенев называл вдохновение «приближением бога», озарением человека мыслью и чувством. Он со страхом говорил о неслыханном мучении для писателя, когда он начинает претворять это озарение в слова. Толстой сказал о вдохновении, пожалуй, проще всех: «Вдохновение состоит в том, что вдруг открывается то, что можно сделать. Чем ярче вдохновение, тем больше должно быть кропотливой работы для его исполнения». Алексей Толстой мог писать, если перед ним лежала стопа чистой хорошей бумаги. Он признавался, что, садясь за письменный стол, часто не знал, о чем будет писать. У него в голове сидела одна какая-нибудь живописная подробность. Он начинал с нее, и она постепенно вытаскивала за собой, как за волшебную нитку, все повествование. Рабочее состояние, вдохновение Толстой называл по-своему – накатом. «Если накатит, – говорил он, – то я пишу быстро. Ну, а если не накатит, тогда надо бросать».

Также «проблема первого абзаца» может возникнуть из-за элементарной нехватки информации. Ведь для того, чтобы сделать хороший материал, нужно иметь фактуру как минимум на два, а то и на три. И тогда, постепенно отделяя не зерна от плевел, а лучшие зерна от очень хороших, пишется сочный «высокосортный» материал, к которому можно без труда найти необходимую тональность, написав «врез» или, как мы его еще называем, «заход» или «лид» в самую последнюю очередь. Но зачастую бывает так, что базисной информации недостаточно, а редактор требует всей полноты отображения ситуации или проблемы, где всякие домыслы нежелательны. Бывает наоборот. Когда на вопрос, что в первую очередь необходимо отобразить в тексте, отвечают: «Старик, ну ты же сам все знаешь, напиши что-нибудь». В таких ситуациях о первом абзаце задумываешься просто поневоле. Конечно, решение всякий раз находится, но важно помнить, что даже самый крутой первый абзац не спасет автора (опасающегося, что если начало статьи не будет интересным, то ее не будут читать дальше), если за сильным первым абзацем последует словесная пустота. В таких случаях просто «оставьте свой парашют» для кого-нибудь другого. Пишущий должен четко знать, что он хочет написать, для кого он пишет и как именно он будет это делать. Иначе «проблема первого абзаца» запросто может распространиться на все остальные.

Главная трудность начала заключается в том, что оно должно быть логически, напрямую или ассоциативно связано с концом статьи, о котором мы думаем меньше, чем о самом начале или о развитии текста. Говоря иносказательно – это «ночь с пятницы на понедельник» (группа «Выход», альбом «Выхода нет»). То есть, сев писать, нужно представлять себе всю статью целиком, хотя бы схематично. Так что горбачевское «главное – начать» с ударением на первом слоге, вовсе, как и не главное. Главное – не только хорошо начать, но и, простите за некую двусмысленность, хорошо закончить. Иначе, есть риск стать похожим на оконфузившегося во время первого серьезного свидания героя романа Юрия Полякова «Замыслил я побег…» Олега Трудовича Башмакова, истратившего все свое вожделение до начала интимного процесса, и потом еще долго мучавшегося комплексом неполноценности под названием «Недолет!» (3)

Сказать точно, как происходит в нашей голове работа мысли, трансформирующейся в письмо, наверное, смогут только ученые, занимающиеся этой проблемой. Хотя уже сегодня есть весьма интересные технологии. «Некоторые футурологи предрекают, что наш мозг будет напрямую взаимодействовать с электроникой. Более того, в некоторых лабораториях способны набирать тексты при помощи силы мысли или передавать зрительный сигнал непосредственно в кору головного мозга (12). Разумеется, что для обычных граждан – это zona incognita, и они пока даже не предполагают, что новомодный «голосовой поиск» от Google в обозримом будущем вполне может превратиться в технологический артефакт.

Впрочем, сам процесс написания статьи можно легко детерминировать без всякой науки, разбив его на определенные этапы. Итак, первый этап – это скоростное конспектирование собственных мыслей. Мы либо пишем почти готовыми предложениями, либо только фиксируем мысли отдельными словами, делая своего рода краткую запись или, что называется, намечаем текст. Затем мы упорядочиваем написанное, и с точки зрения последовательности и с точки зрения языка. Это – второй этап. В качестве третьего этапа должна выступить обыкновенная пауза в работе. После нее можно приступать к редактированию текста. То есть, в рамках готовых предложений мы при необходимости меняем те или иные слова, кажущиеся нам недостаточно подходящими для данного описания, убираем лишнее либо наоборот добавляем недостающее. На этом этапе еще возможно полностью замещать одни предложения другими и совершать более глобальные «маневры». Например, менять местами последовательность изложения в рамках первоначального плана, отсекать второстепенное или же «прощаться» с дорогими сердцу словами, в угоду тому, чтобы не превысить оговоренный объем знаков. 5-й этап представляет собой то, что я называю финишированием текста, который перед этим должен снова хотя бы немножечко «отлежаться». Правда, на этом этапе существует опасность окончательно «заредактироваться». Происходит это, когда стремление к совершенствованию написанного становится самоцелью. В этом случае автор теряет способность верной оценки, сильно устает или вовсе приходит в отчаяние, и текст напротив начинает становиться хуже, чем был до этого. То есть, как говорил Гоголь, «рисовал, рисовал, да и зарисовался». Чтобы этого не произошло, – действует правило «второго глаза». Такая практика широко распространена в редакциях, но впервые я познакомился с ней в свою переводческую бытность, где она имела почти обязательное применение. Написанное (переведенное) вами читает ваш коллега, которому со стороны виднее то, чего уже не видит ваш «замыленный» глаз. Разумеется, «второй глаз» должен быть опытным человеком, и нет ничего зазорного в том, что окончательные коррективы в ваш текст вносит именно он, а не вы. Во-первых, потому что все предлагаемые им изменения, обсуждаются с вами. А, во-вторых, вполне возможно, что в следующий раз над исправлением шероховатостей в его тексте будете работать именно вы. К тому же, это сильно ускоряет процесс «финиширования», что тоже немаловажно. Также, «второму глазу» хорошо удается (конечно, если это необходимо) сокращать написанное до требуемого размера. Особенно в тех случаях, когда «первый глаз» буквально не может «расстаться» даже с союзом «и». Помните, что умение писать «в размер» очень важно не только само по себе, но как раз и для техники письма. Когда материал сверстан, менять в нем что-либо гораздо сложнее, чем на этапе редактирования текста. В этом случае возможны не только потери в плане выразительности, а зачастую и смысловые искажения.

Читать дальше