Алексей Попов - Современный отечественный уголовный процесс: целеполагание, система целей, задач и функций, средства

Рассмотрим детерминацию уголовно-процессуальной деятельности проведенным в законодательстве целеполаганием посредством воздействия на толкование участниками уголовного процесса не отмененных норм уголовно-процессуального права, особенно в ситуациях пробельности названной отрасли права (наличия лакун) или ее противоречивости.

Существует множество 1) общих правил и 2) конкретных обстоятельств, детерминирующих толкование не отмененных 142 142 Впрочем, в отмене тех или иных норм – тоже проявление замысла законодателя. норм уголовно-процессуального права. Среди них – прямо формулируемые законодателем элементы целеуказания, касающиеся уголовного судопроизводства. Весьма удачный, на наш взгляд, синоним к термину целеуказания употребляет практикующий судья – Председатель Верховного суда Израиля Аарон Барак. Он указывает, что – при конструировании своего решения по конкретному делу – судье надлежит выявить замысел законодательства 143 143 Барак А. Судейское усмотрение / Пер. с англ. – М.: НОРМА, 1999. – С. 81–85. . (Мы бы, наверное, предпочли воспользоваться термином замысел законодателя . Однако в переводе книги израильского судьи, которым мы пользуемся, именно так – замысел законодательства ).

Нам термин «законодателя» импонирует еще вот чем: законодатель свои цели далеко не всегда формулирует в соответствующих нормах. Нередко он их сохраняет (держит) в уме. Однако, цель, побудившая к принятию определенной нормы, всегда есть, существует (существовала, была). Если не у законодателя, так у лоббиста. В таких случаях замысел законодателя может быть уподоблен законам мироздания: они не начертаны на небесах. Толкователю приходится их познавать другими способами. А если у правоприменителя другие, чем у законодателя, и к тому же, скрытые цели?

Это обстоятельство, к сожалению, приводит к разночтениям, к различным выводам из одинаковых посылок. Подчеркнем: обстоятельства, подвергнутые анализу, не только одинаковы, подчас просто одни и те же, а результаты их анализа, выводы исследователя – различны. В современном отечественном судопроизводстве такое случается нередко, существенно чаще, чем в праве ислама или еврейском.

В отдельных случаях законодатель намеренно скрывает действительную направленность закона. Думается, что именно в этих случаях и появляются в нормативных актах слишком объемные преамбулы. Они средство – скрыть мысль за словами.

Исходными пунктами для познания цели и задач появления той или иной нормы в уголовно-процессуальном праве и их влияния на ее применение и толкования, по нашему мнению, являются: 1) дозволенные законом, здравым смыслом и нравственностью правоприменителя источники информации, потребной для толкования и 2) отвечающие тем же требованиям правила /методы, способы/ толкования.

Отмечено многими мудрыми еще в средние века, что общие формулировки общественным непрофессиональным сознанием усваиваются лучше, чем частные. Незнание некоторых правил, говорил один из них, вполне восполняется знанием некоторых принципов.

Это совершенно правильно. Про презумпцию невиновности все, по крайней мере, 95 % населения России слышало, а 50 % активно употребляют это словосочетание, иногда по делу, иногда не очень. А вот, скажем, про институт преюдиции (ст. 90 УПК РФ) мало кто из граждан даже слышал. Во время чтения лекций мы провели среди своих студентов небольшое экспресс-исследование. Мы спросили у них, какое положение из курса уголовного процесса они запомнили лучше всего? Большинство ответило: «Презумпция невиновности». А вот над ответами респондентов на вопрос о преюдиции придется опустить занавес жалости . Вот даже наш компьютер его не знает, подчеркивает красной волнистой чертой.

Иначе обстоит дело с влиянием общих формулировок на правосознание профессионалов. В будничной речи следователь, прокурор, судья и другие должностные лица – участники уголовного судопроизводства, может быть, и отдадут дань распространенной фразеологии, однако при производстве реальных процессуальных действий большинство из них будет руководствоваться нормами, определяющими процессуальный статус участников соответствующего процессуального действия, и нормами-правилами, непосредственно регламентирующими каждое из этих процессуальных действий. 144 144 Не исключено, конечно, что тот или иной УУП-должностное лицо в конкретной ситуации будет руководствоваться указаниями своего руководителя. Сказанное, относится и к судьям.

Начнем с оговорки, чтобы потом не отвлекаться и не тратить не бесконечное время на споры о словах. В настоящем исследовании термины (словосочетания) «цель уголовного процесса» и «цель уголовного судопроизводства», если иное прямо в нем не оговорено, употребляются как синонимы.

Не мы ввели термин цель уголовного процесса в язык российской уголовно-процессуальной науки. До нас им пользовались Н. Н. Розин 145 145 Розин Н. Н. Уголовное судопроизводство. – Спб., 1916. , Н. Н. Полянский 146 146 Полянский Н. Н . Цель уголовного процесса. – Ярославль, 1919; Его же. Очерки общей теории советского уголовного процесса. – М., 1927; Его же. Вопросы теории советского уголовного процесса. М.: Изд-во МГУ, 1956. , М. А. Чельцов 147 147 Чельцов-Бебутов М. А . Цель уголовного процесса и организация окончательного производства. – Киев, 1925. , В. Т. Томин 148 148 Томин В. Т. О системе принципов советского уголовного процесса. Понятие цели советского уголовного процесса // Правоведение. 1969. № 4. и многие другие авторы. Не все они употребляли этот термин в одном значении.

Однако большинство из них едины в одном – цель уголовного процесса это цель, стоящая перед каждым отдельным уголовным производством, перед каждым уголовным делом. В этом плане в одном ряду с ними и мы.

Термин цель уголовного процесса использовали и другие авторы. М. С. Строгович, в частности, пользовался им в разных значениях. Так, в своих ранних работах он высказывался за то, что уголовный процесс не имеет собственной цели . 149 149 Строгович М. С. Принципы советского уголовного процесса // Советское право. 1927. № 3. – С. 95, 97. Этой же позиции М. С. Строгович придерживался и в ряде других довоенных и, по крайней мере, в одной послевоенной публикации 150 150 Строгович М. С. Уголовный процесс. – М., 1946. – С. 14. .