Вардан Торосян - Эволюция стиля мышления в исследованиях Вселенной. От древнейших времен до конца ХХ века

В древнем сознании, в котором сосуществовали эмпирические наблюдения и всесилие богов, антропоцентристский космос и растворенный в нем человек, особенное место принадлежит свободному воображению. Вместе с тем в космологических спекуляциях Древнего Египта и Вавилона, все менее коррелируемых в своем развитии с астрономическими данными, – проекция на вселенную социального порядка ощутима в наибольшей степени. Особенно неизбежной оказывалась такая проекция при попытках причинных объяснений миропорядка, сводившихся к поиску сил, стоящих за тем или иным явлением, теми или иными деталями мироздания.

В поисках иерархии сил, управляющих миропорядком и обеспечивающих его устойчивость, у египтян и вавилонян вырисовывается «драматическая концепция природы» (Ф. Вензинк), в которой упорядоченность достигается ценой постоянного конфликта, столкновения множества сил, когда даже верховная сила вынуждена находиться в постоянной активности (подобно устойчивости в общественной жизни). Так, Солнце, верховное светило, неизменно появляется каждое утро, но каждый раз преодолевая сопротивление мрака и хаоса, побеждая их и отвоевывая положенное ему место. Характерно, в этой связи, что особое место среди звезд-божеств в Древнем Египте имела группа звезд (вблизй Полярной звезды), не исчезающих за горизонтом и прозванных «не знающие уничтожения (усталости)».

И в древнеегипетской, и в вавилонской мифопоэтике мир рождается из хаоса, благодаря действию упорядочивающих, побеждающих хаос сил. В то же время в чертах как создания миропорядка, так и установившейся картины мира довольно явственно отражены различия в географических особенностях, условиях жизни долины Нила и Междуречья. Обращает на себя внимание абсолютная симметричность картины вселенной древних египтян, несомненно навеянная ландшафтом симметрично примыкающих к Нилу плодородных полей и столь же симметрично простирающихся далее безжизненных пустынь. Нил играл столь огромную роль в мировосприятии древних египтян, что в обыденном языке вместо понятий «север» и «юг» употреблялись выражения «вниз» или «вверх по течению», а реки, впадающие в Средиземное море с Севера, в отличие от Нила, представлялись «текущими против течения». Соответственно, в особенностях древнеегипетской картины сотворения мира из хаоса, возникновения жизни из Нун, первобытной бездны, явственно прослеживаются аналогии, почерпнутые из наблюдений за жизнью Нила 94 94 См.: Франкфорт Г. и др. В преддверии философии, с. 57, 61 – 62. . С другой стороны, для вавилонской мифокосмогонии не менее характерен мотив периодического возвращения «первобытного» моря, хаоса, без сомнения, навеянный мощными разливами Тигра и Евфрата 95 95 См.: там же, с. 168. .

Специфической чертой, объединяющей египетские и вавилонские мифы о мироздании, является то, что творящая сила приписывается мысли и речи – не только приказание, по праву связываемое с атрибутами власти (особенно безграничной в восточных деспотиях), но даже простое наименование чего-либо могло выступать как акт творения. В ряде египетских и вавилонских мифов (в том числе наиболее зрелом из них, «Энума Элиш»), началу творения предшествует такое аморфное, хаотическое состояние, когда «ничто еще не имело названий». Характерно, вместе с тем, что в вавилонской мифопоэтике, выделяющей целую иерархию сил, придающих хаосу порядок и структурность, нередки случаи, когда «слово Ану», высочайший приказ верховного правителя неба, имевшее смысл законов природы, требует подкрепления силой. В таких ситуациях на арену выступает Эн-лиль, бог грозы, олицетворяющий собой мощь, причем в такие «военные» периоды Энлиль возглавляет всех остальных богов, подобно земному военачальнику. Эн-лиль своенравен, капризен, и поэтому его действия порой непредсказуемы: мощь Эн-лиля ( как и Маплука, в более поздних мифах) стоит на защите законной власти, но она таит в себе насилие и неистовство. (Это столь же тесно связано с характером государственной власти – в восточных деспотиях, как и то, что в отличие от вавилонского бога, в теогониях демократической Греции демиург подчиняется рациональным принципам). Далее в иерархии сил, создающих и поддерживающих миропорядок, в вавилонском мифе выступает сила Земли, плодородие, пассивная сама по себе, покуда не соединяется с силой воды, связанной с созиданием. При этом вода, обтекающая препятствия, везде находящая дорогу, бывающая глубокой и темной, ассоциируется с хитростью, гибкостью ума, мудростью – эти качества неотъемлемы от бога воды Эн-ки, который, организуя «производительные силы» вселенной и управляя ими, выступает как своеобразный «министр сельского хозяйства Вселенной» 96 96 Франкфорт Г. и др. В преддверии философии, с. 140. .

В мифе о Тильмуне и особенно в грандиозной поэме с Энума Элиш» (II в. до н. э.) воображение древних вавилонян рисует картину, не уступающую по выразительности и красоте «Книге творения» и в то же время поражающую своим логическим совершенством: в ней описываются не только происхождение деталей мироздания и черты егоорганизации, но и строятся предположения о, так сказать,, основе вселенной как целого, неразрывно связываются земной и небесный порядки творения, включая создание времени, времен года, человека и даже (в «Энума Элиш»). Вавилона (построенного по плану верховного бога Мардука звездными богами) и главного зиккурата (центра вавилонской религии) – «дома Мардука».

Возникновение естественного порядка из хаоса в соответствии с установлением творца, описываемое в вавилонской мифопоэтике, созвучно теогоииям раннегреческой мифологии, особенно «Теогонии» Гесиода. Хотя поэма «Энума Элиш» создана значительно позже «Теогонии», большинство исследователей доказывают, что именно греческие мифы имеют заимствования из древней вавилонской: культуры (в которую, естественно, уходит корнями «Энума Элиш»), По мере же упадка Вавилона и исчерпания его культуры вавилонская теогония становится все более архаичной и примитивной не только по современным, но даже древнегреческим стандартам 97 97 Toulmin S., Goodfield F. The Fabric of the Heavens, c. 46. . В поздней вавилонской теогонии не нашли никакого отражения крупные астрономические открытия, относящиеся к III в. до н. э. Вычислительная астрономия и натурфилософские представления, воплощенные в вавилонском эпосе, развивались по существу как продукты различных интеллектуально-социальных сообществ.

Существенно иным предстает положение дел в Древней Греции. Характерной особенностью древнегреческой цивилизации было то, что она, заимствовав у народов еще более древней культуры – египтян, вавилонян, финикийцев,, персов различные научные сведения, технические изобретения, ремесла, исключительно развила их, подняв на качественно новую ступень. У греков зачатки астрономических, механических, математических, медицинских знаний примерно к IV – III в. до н. э. стали превращаться в систематизированные науки, не только связывающие воедино сумму эмпирических данных, но и претендующие на обоснование изучаемых явлений и их связи. Уже к VII в. до н. э. в греческом мире происходило интенсивное развитие ремесел, техники и искусства. Примечательно, что ремесла и искусства объединялись в Древней Греции обобщающим термином «техне», что чрезвычайно красноречиво характеризует образ жизни, мировосприятие греков, пронизанное ощущением красоты и гармонии мира, пониманием места человека и его деятельности в этой гармонии. В условиях богатых промышленных и торговых центров, прежде всего Малой Азии, наиболее соприкасавшейся с культурой Востока, такое остро развитое и глубокое мировосприятие в значительной степени способствовало возникновению в VII – VI в. в. до н. э. восхитительно зрелого продукта духовного творчества – древнегреческой философии, в которой «имеются в зародыше, в процессе возникновения, почти все позднейшие типы мировоззрения» 98 98 Марже. К., Энгельс Ф. Соч., т. 20. с. 369. .