Вардан Торосян - Эволюция стиля мышления в исследованиях Вселенной. От древнейших времен до конца ХХ века

Перенесение на космос особенностей античного полиса происходило еще, по-видимому, и вследствие характерного для греков взгляда на мир как на своего рода дом, дающий всем тварям прибежище, защиту, безопасность и устойчивость» 109 109 Popper К. Presocratics and the Rational Tradition. In: "Etc". San Francisco. Vol XXIY, No. 2, June, 1967. (хотя, конечно, с таким же отсутствием постоянной гарантии всех перечисленных благ). И, конечно, не случайно космос древних всегда ограничен – как любой полис, пусть даже очень большой, со своими четко очерченными пределами. Следует обратить внимание и на другую важную особенность, органично присущую древним представлениям о космосе. Обладая всеми чертами полиса, рассматриваемого во вселенском масштабе, в то же время античный космос похож своими чертами и на живое существо, одушевленное, и в каком-то смысле даже самосознающее 110 110 Лосев А. Ф. История античной эстетики (ранняя классика). М., 1963, с. 83. .

Прежде чем продолжить эти рассуждения, остановимся на содержании, которое античная мысль вкладывала в понятие «космос». Нельзя не согласиться с мнением, что уже само возникновение понятий, социокультурно обусловленное (на основе производственного, общественно-политического, морального опыта) знаменует собой важнейший скачок на пути «от мифа к логосу», на котором происходит отделение философии от мифологии, а в описания мира вовлекается поиск его закономерностей. В таком случае постепенное появление новых понятий, эволюция их содержания является одной из важнейших характеристик эволюции стиля мышления на этом пути.

В числе ключевых для нашего рассмотрения понятий следует назвать, наряду с понятием «космос», понятие «физис», понятие науки и т. д. Так вот, в античной мифологии даже у Гомера постоянно встречающееся и в «Одиссее», и в «Илиаде» понятие хоацоэ вовсе не имеет смысла вселенной, мира и т. д., а употребляется в значении строя, порядка, убранства, соразмерности и т. д. 111 111 Рожанский И. Д. Развитие есте: твознгчия в эпоху античности, с. 117. . Что касается понятий, означающих по смыслу «мир в целом», «вселенная», то таких понятий у Гомера нет вовсе, что вообще чрезвычайно характерно для мифологического стиля мышления. Вместе с тем творения Гомера могут послужить бесценным материалом для реконструкции присущих тому времени представлений о космосе именно в современном смысле, включая и представления о месте человека в мире.

Из отдельных, подчас противоречивых высказываний великого барда о земле, небе, море, океане вырисовывается структура первой, по сути дела, античной модели космоса. Как следует догадаться, вселенная Гомера конечна. Что касается ее формы, то она подсказана результатами повседневных наблюдений, и поэтому вселенная куполообразна (а не сферична), что характерно для мифологических картин мира, и имеет вертикальную структуру. В ней противостоят светлая часть, заключенная под небесным куполом, и темная, уходящая вертикально в глубины плоской Земли, охватывая Аид и Тартар – все царство тьмы и зла, вселяющее ужас не только в смертных, но и в олимпийцев, которые также могут быть низвергнуты Зевсом в «сумрачный Тартар… пропасть далекую, где под землей глубочайшая бездна» 112 112 Гомер. «Илиада» (в пер. Н. И. Гнедича), VIII, 13 – 14, М., «ХЛ», 1986. . Бездна Тартара максимально удалена от противоположной ей небесной полусферы, обиталища богов – дальше Тартара уже ничего нет. Вообще, как это прослежено в ряде работ (в частности, у К. Леви-Стросса и его школы), не только у Гомера, но и в других мифологических картинах мира принципом организации отчетливо выступает система оппозиций: небоземля, верх-низ, свет-тьма, жизнь-смерть (особенно характерно проявляясь в «мировом древе», стержневом понятии космогонических мифов самых различных культур, противопоставляющем последовательную организацию космоса беззнаковому и беспризнаковому хаосу 113 113 См.: Топоров В. Н. Древо мировое. Мифы народов мира, т. 1. М., «СЭ», 1980, 398 ).

Плоскую Землю с возвышающейся до неба горой Олимп Гомер помещает в беспредельный Океан – беспредельный (απεiρων) в том смысле, что это – кругообразная пресная река, у которой нет ни истоков, ни устья, т. к. она является самозамыкающейся (текущая вспять – αψορροs). При этом все моря, включая Средиземное, реки, ключи и даже глубокие колодцы имеют своим источником Океан. Океан Гомера в заметной степени демифологизирован, представая в своей вполне естественной ипостаси – пресноводной реки (одним из рукавов которой, впрочем, является Стикс), Конечно, это пока весьма робкий шаг на пути «разрушения мифа» (выражение А. Койре) и, подобно вавилонскому мифу, Океан Гомера – «прародитель всего» не в смысле естественного происхождения земных тварей из воды (так считал Фалес, значительно позже), но как один из старейших богов, вместе со своей супругой Тефией (подобного рода космогонические мифы еще более характерны для Гесиода). Нельзя обойти вниманием другую важную деталь, характерную уже для более поздних представлений и достигшую затем, у Аристотеля, уровня аксиологического, философского принципа – различие между небом и землей, эфирной и воздушной частями. Область, примыкающая к Земле, в полном согласии с повседневным опытом, подвержена у Гомера описываемым им метеорологическим явлениям – ветрам, дождям, туману; между тем выше непрозрачного аэра простирается вплоть до металлической небесной тверди область светлого, прозрачного, не подверженного никаким возмущениям эфира, обиталища богов 114 114 Реконструкция И. Д. Рожанского, см.: Развитие естествознания в эпоху античности, с. 118 – 121. . В этой картине достаточно отчетливо отражается и другая характерная особенность раннеантичного мышлениянезыблемость, устойчивость как идеал гармонии и порядка (не вызывает сомнений социокультурная обусловленность и этого идеала).

В поэмах Гомера мы находим немало сведений о звездном небе, что свидетельствует о довольно богатых астрономических знаниях в ту эпоху. Другое дело, что эти эмпирические сведения, по существу, лишь констатируются в гомеровской картине космоса. Характерный пример приводит И. Д. Рожанский: описывалось, как Солнце, Лука и другие светила опускаются при заходе в воды Океана, восходя из них с другой стороны, но не ставился вопрос о характере их перемещений в этих водах; что касается тривиальной для нашего здравого смысла мысли, что они должны были ночью проходить под нижней частью земли, то, если бы она и пришла вдруг кому-нибудь в голову, незамедлительно стала бы очевидной и ее абсурдность: ведь в таком случае Аид и Тартар половину суток (да еще когда на земле ночь) озарялись бы светом! 115 115 Рожанский И. Д. Развитие естествознания в эпоху античности, с. 122. . И все же, даже в столь далекой от рационального осмысления явлений космологии и космогонии Гомера там и здесь пробиваются ростки того мышления, которое, развившись и окрепнув, породит оригинальную, логически безукоризненную натурфилософию. Помимо упомянутой выше невольной демифологизации океана, обращает на себя внимание такой характерный для Гомера прием: объяснение мифологических образов производится путем сравнения с реально существующими явлениями и предметами, в чем Ф. Кессиди справедливо усматривает начало натурфилософии 116 116 Кессиди Ф. От мифа к логосу, гл. III. . Даже те действия богов, от которых явно несет самодурством, подвергаются у Гомера своеобразному рациональному объяснению. Боги Гомера не абсолютно всесильны, «судьба то наравне с богами, то выше, то ниже», они постоянно озабочены смутами как в своем царстве, так и в земном, и не случайно богам часто приходится действовать бок о бок с людьми. В греческой мифологии люди значительно ближе к богам, чем в любой другой, а у Гомера к тому же, поскольку титаны вкусили тела бога, люди содержат в себе божественную, бессмертную искру. В участии людей вместе с богами в самых различных событиях явственны черты античного идеала социальной гармонии, в которой личность не противопоставлена обществу, но и не растворена в нем, в связи с чем активное участие даже одного человека могло порой оказаться решающим в общественно-политических всенародно обсуждаемых делах (как об этом свидетельствует, в частности, Фукидид) 117 117 Нельзя не заметить, сколь разительно здесь отличие от восточного идеала гармонии, согласно которому свобода и самореализация личности достигаются в основном в сфере самонзменеиия, но не изменения сложившихся социальных структур. Возможно, именно с этим связан особый статус в китайской и индийской культуре категории «небытия», «пустоты», столь чуждой поначалу древнегреческому мышлению. (См.: Стёпин В. С. Социокультурная обусловленность эвристических функций философии в научном познании. – В кн.: Ленинская теория отражения… с. 102 – 106. .