Array Коллектив авторов - VII Всероссийская научно-практическая и научно-методическая конференция «Конфликты в социальной сфере», 15–16 марта 2013 года

И все же у населения сформировался соответствующий образ российского предпринимателя. По данным бывшего президента Торгово-промышленной палаты РФ С.А. Смирнова, социологические опросы показали, «что 39 % россиян ассоциируют предпринимательский доход со спекуляцией, 34 % – с разворовыванием общегосударственной собственности, 17 % – с отмыванием мафиозных денег». [6, 10].

В России сложилась неоднозначная этическая оценка средств и способов, какими достигается богатство. Широко распространено представление о том, что бизнес не совместим с моралью, требует отказа от главных этических норм. Между тем диалог с бизнесменами указывает на «выгодность» следования этическим принципам в бизнесе. Лидеры российского бизнеса рассматривают соблюдение моральных норм как своеобразную гарантию успеха и безопасности экономического и физического существования в бизнесе. [7, 18].

Бизнес – новое явление для России, и многие действующие бизнесмены, развернув свое дело, не прошли «ценностного» роста бизнеса. Сегодня модели их поведения формируются в достаточно агрессивной среде, где приходится преодолевать двойное давление со стороны как «далекого» окружения так и ближнего» окружения. Такое давление формирует, с одной стороны, устойчивые «ценностные модели», следование которым воспринимается как выгодное, с другой – дает простор для творения новых ценностных моделей, конфигурация которых не всегда отвечает стереотипам массового сознания. Если этическая модель тормозит развитие бизнеса, то вопрос следования или не следования этической норме будет решаться исходя из личностных стратегий. Сами по себе общественные нормы потеряли сейчас свое регулирующее значение [8, 119].

Парадокс российского бизнеса состоит в том, что этичность или неэтичность тех или иных поступков не определяется личностным выбором. Этичность самого субъекта не гарантирует этичности бизнеса в России. Он молод и сложно устроен. Новизна явления создает необходимость поиска оптимальных стратегий в имеющихся условиях конкуренции. Лишь устойчивость и стабильность бизнеса позволят разрешить этический парадокс российского бизнеса. [7, 20].

В качестве рекомендаций по оптимизации отношений между бизнес-элитой, населением и государством в лице властных структур можно предложить следующее: федеральным властям необходимо продолжать политику «равноудаления олигархов» от власти, сосредоточившись не на отдельных персонах предпринимательской элиты, а действуя в рамках законодательства. Требуется пересмотр результатов залоговых аукционов, но не всей приватизации, что чревато бегством капитала за рубеж. Необходимо введение прогрессивного налога на прибыль и возврат к практике, существовавшей до 2002 г., позволяющей коммерческим организациям отчислять средства (до 3 % от прибыли, не облагаемые налогом) на благотворительные цели. Требуется создание законов стимулирующих создание новых рабочих мест. Необходим пересмотр антимонопольного законодательства.

Бизнес-элите следует большее внимание уделить социальным вопросам, в первую очередь, созданию новых рабочих мест и, прежде всего, выполнению социальных гарантий перед своими работниками. Лидерам предпринимательского сообщества необходимо принимать активное участие в создании различных ассоциаций деловых кругов, в частности цивилизованных форм лоббистских организаций и политических партий, отстаивающих интересы бизнесменов.

1. Социальная ответственность бизнеса // Режим доступа: http://www.tsair.ru/ru/projects.html

2. Капитаны бизнеса: известность и репутация // Режим доступа: http://bd.fom.ru/report/map/of062427

3. Крупный бизнес и люди // Режим доступа: http://wciom.ru/zh/print_q.php?s_id=19&q_id=1574&date=15.07.2004

4. Тузиков, А.Р. Перспективы инновационного развития сквозь призму оценок населения (на примере Республики Татарстан // Вестник Казанского технологического университета. – № 4. –2010. – С. 267-276.

5. Ходорковский, М. Кризис либерализма в России // Ведомости. – 2004. – № 52. – 29 марта.

6. Смирнов, А. Экономика России в призме независимой экспертизы // Экономика и жизнь. – 1997. – № 12. – С.9-15.

7. Бабаева, Л.В. Семь мифов о российской бизнес-элите / Л.В. Бабаева, А.Е. Чирикова // Бизнес и политика. – 2009. – № 12. – С.17-22.

8. Сергеева, З.Х. Дерегулирование и реструктуризация в нефтяной промышленности: от региональной матричной структуры к «самообучающейся организации», создателю инноваций. (На примере корпорации Royal Dutch/Sheel Group of Companies) // Вестник Казанского технологического университета. – № 4. – 2012. – С. 115-125.

Современный мировой и глобальный финансово-экономический кризис можно и необходимо рассматривать как многохарактерный и имеющий множество субъектов глобальный конфликт. Любой экономический кризис, проводя к росту безработицы, снижению заработной платы и т.д., порождает значительное число разнообразных трудовых конфликтов, тем самым актуализирует вопросы о их причинах, субъектах.

Авторы, исходя из ресурсной концепции природы трудового конфликта В. Шаленко [1, 247-249], уже обращались к рассматриваемой проблеме [2, 244-249] и предложили свою гипотезу в форме построения модели протекания современных трудовых конфликтов в Европе (ЕС). В частности, с их точки зрения, данные конфликты имели несколько этапов своего развития. Эта работа завершалась неопределенно и вопросом – «Четвертый этап?» [2, 249]. Собственно, под этим подразумевалось несколько вопросов: когда, каким будет и, если будет, следующий этап мирового или регионального трудового конфликта (в указанном в работе смысле)? Вероятно, можно сказать, что он наступил. Следует подчеркнуть, что излагаемое есть лишь некая гипотеза в форме модели, некой схемы, которые не будут точно соответствовать конкретным процессам, протекающим в кризисных странах.

Четвертый этап. Этот этап имеет ряд специфических особенностей и весьма противоречив. Несмотря на углубление кризиса (в Испании, например, уровень безработицы вырос с 20 % летом 2010 г. до 25 % в конце 2012 г.) во многих странах стала проявляться некоторая «усталость» от протестных действий и определенная пассивность масс. Отчасти возникло некое противоречивое, парадоксальное и «замороженное» состояние. С одной стороны, массы активно выступали против политики «антикризисных действий» своих правительств, реализующих все более жесткие меры экономии в бюджетной сфере, они были не удовлетворены их работой и не доверяли законодательным органам. Так, по результатам международного социологического исследования, в проведении которого принял участие и Институт социологии НАН Украины, степень удовлетворенности населения работой правительств своих стран резко снизилась. Например, в Греции с 4,53 баллов (максимальная удовлетворенность – 10 баллов, минимальная – 0) в 2005 г. до 1,82 балла в 2011 г.; соответственно в Испании с 5,11 до 2,96; во Франции с 4,23 до 3,53 [3, 19]. Уровень доверия законодательным органам снизился, соответственно, в Греции с 4,69 баллов до 2,04, в Испании с 5,09 до 4,29, во Франции с 4,27 до 4,15 балла [3, 20]. С другой стороны, массы де-факто поддерживали эти правительства и законодательные органы своих стран. Наиболее яркий пример – Греция. На парламентских выборах в этой стране 6 мая и 17 июня 2012 г. «проевропейская» партия «Новая демократия» дважды получала большинство: 19 % и 29,7 % голосов, в то время как коалиция левых сил СИРИЗА соответственно – 17 % и 26,9 %. Как считает один из авторов украинской аналитической газеты «Зеркало недели» А.Коваль, «избиратели в Греции, несмотря на общее неудовлетворение политикой «жесткой экономии», не воспользовались шансом изменить политический ландшафт страны» [4].