Валерий Белянин - Психологическое литературоведение

Признаки депрессии находят у молдавского поэта М. Элинеску; японского писателя Акутагавы Рюноске; венгерского поэта Аттилы Божева, покончившего с собой в 32 года (там же). Отмечается связь творчества А. С. Пушкина с наличием у него «депрессивных приступов, сопровождавшихся упадком духовных и телесных сил и затем возбуждением» (КА, 1925, с. 35), то есть маниакально-депрессивных состояний. У М. Ю. Лермонтова на основании анализа его стихотворений и свидетельств близких отмечаются болезненная нервность и меланхолия. Потеря смысла жизни и меланхолия, отраженная в романе «Герой нашего времени», несомненно находят свою корреляцию и в «психологической инфраструктуре» личности самого автора (Axelrod, 1993).

Близкое к депрессии состояние ипохондричности— как склонности к озабоченности собственным здоровьем – было характерно, по мнению психиатров, и для Н. В. Гоголя. Впрочем, в отношении его психического состояния делаются неоднозначные выводы. В частности, полагали, что у него были расстройства «ассоциативного аппарата и произвольного мышления», и на основании свидетельств современников и медицинских документов делалось заключение о его шизофренической психике. В то же время приводятся наблюдения психиатра Чижа о циклофрении у этого писателя (КА, 1926).

Много конкретных упоминаний и о маниакально-депрессивном психозе. Так, наличие «острой мании с генерализованным бредом и депрессией» предполагалось у Ван Гога (Буянов, 1989; Александровский, 1977).

Достаточно часто в работах о творчестве встречаются упоминания о шизофрении и шизотимии. Так, Кречмер, к примеру, ставил диагноз шизофрении норвежскому писателю Юхану Стриндбергу, считал Фредерика Шиллера шизотимиком, а немецкого поэта Иоганна Гельдерлина шизоидом (Кречмер, 1982). М. И. Буянов находит у И. Гельдерлина шизофрению (Буянов, 1989), К. Ясперс говорил о его аутизме, а К. Леонгард считал его аффективно-экзальтированной личностью (Леонгард, 1981). По мнению же С. Цвейга, у Гельдерлина была неврастеническая меланхолия (Цвейг, 1992).

В. Руднев считает шизотимиками Джойса и Мандельштама, характер Маяковского он же описывает как изменяющийся от шизотимического к эпилептоидному ( Руднев, 1993).

Признаки паранойи К. Леонгард усматривает у Стриндберга, отмечая, что тот в зрелом возрасте страдал бредом преследования, и наличие истерии у немецкого прозаика Карла Мея, утверждавшего, что он был лично знаком с героем своих романов Чингачгуком (Леонгард, 1981).

Описывается и неврастения у писателей. Так, И. Б. Галант, описывая суицидоманию – стремление к самоубийству – М. Горького, полагает, что она была вызвана психозом изнурения или истощения. При обсуждении его же страсти к бродяжничеству он выводит ее не только из условий среды писателя, но и из нарушения психологического равновесия его личности (КА, 1926). При этом один из современников, упоминая о слезливости М. Горького, также пишет, что веселость и юмор, общительность и склонность к широкому укладу жизни сохранились в Горьком навсегда (Анненков).

О том, что И. Бунин был «интровертом с сильным ощущением своего внутреннего Я», – пишет Д. И. Кирнос, подтверждая это анализом литературных текстов (Кирнос, 1992).

В некоторых случаях исследователи не дают вообще никакого точного диагноза, ограничиваясь либо метафорами, либо общими словами. Но речь они, по сути, ведут о психиатрических аспектах личности автора, о душевной болезни.

Так, о Франце Кафке одним из психиатров говорится, что он «страдал психическими нарушениями и обладал болезненным восприятием» (Неплох, 1991, с. 42). Б. И. Шубин на основании свидетельства А. П. Керн полагает, что те качества, которые были характерны для А. С. Пушкина, присущи циклотимическому складу личности (Семке, 1991). Е. И. Каменева также относит этого поэта к гипоманиакальным личностям циклоидного склада. В то же время известный русский психиатр В. Ф. Чиж писал совсем иное об А. С. Пушкине – его статья носит название «Пушкин как идеал психического здоровья».

В последнее время плодотворно в направлении анализа душевной болезни и творчества работает В. Руднев, полагая, что культура в целом основана на психической патологии (Руднев, 1993, 2000, 2005), и чем серьезнее психопатология, тем глубже творчество. В целом же проблема душевной болезни и творчества относится к числу недостаточно разработанных, хотя и приобретает черты особого направления.

В целом проблема «гениальности и помешательства» требует очень серьезного рассмотрения. Особого внимания заслуживает вопрос о том, благодаря или вопреки (мы вслед за Д. Е. Мелеховым придерживаемся последней точки зрения. – В.Б.) болезни творит гений. По нашему мнению, действительно патологическая личность не способна на творчество. Но любая попытка создать произведение, которое может быть признано обществом, будет «включением» личности в значимую деятельность, попыткой коммуникации. И тем самым попытка вписаться в духовный процесс может рассматриваться как стремление к душевному выздоровлению (мы придерживаемся вслед за Воскресенским Б. А. идеи разграничения творчества как проявления духовности и патологии как болезни душевной. – В.Б.).

Подводя промежуточный итог наблюдениям над психологическими особенностями ряда выдающихся писателей, сделаем одну оговорку: «Патологическим следует считать текст, принадлежащий психически больному человеку, в котором отражаются симптомы психического заболевания данного человека. Наблюдения над речью пациента используются обычно как иллюстративное подтверждение того диагноза, который уже получен с помощью клинической, психологической, биохимической, инструментальной и других методик. Иными словами, лингвистический анализ никогда не предшествует клиническому, но продолжает его, а лингвистическая методика не имеет пока В.Б.> самостоятельной объяснительной диагностической силы» ( Пашковский и др., 1994, с. 51).

Мы ни в коей мере не претендуем на постановку диагноза тому или иному автору и не ставим цели обсуждать точность того или иного диагноза, поставленного тем или иным психотерапевтом или психиатром. Кроме того, думается, что вышеприведенные случаи являются примерами не столько заболевания, сколько чаще той или иной (паранойяльной, депрессивной и т. п.) акцентуации. Как проявляются эти акцентуации и как их идентифицировать – об этом речь пойдет ниже.

Как уже отмечалось, в современной науке достаточно широко распространен такой «субъективный» подход к произведениям искусства и литературы, при котором считается, что элементы художественного текста отражают определенные особенности психики автора. Соответственно текст интерпретируется как реализация в словесном творчестве авторского подсознания. Речь тут идет не только о психоанализе, но и о работах многих других ученых, прежде всего психологов (Э. Берн, Д. Раппопорт, Ж. Лакан, Д. Ранкор-Лаферьер).