Татьяна Джаксон - Исландские королевские саги о Восточной Европе

Какими бы по духу ни были королевские саги, нельзя тем не менее отрицать того, что западноскандинавская историография зародилась и получила развитие в клерикальной среде, причем наиболее видную роль в этом процессе играли монахи бенедиктинского Тингейрарского монастыря на северо-западе Исландии, основанного в 1133 г., – первого монастыря в Исландии. По образному выражению X. Кута, ученые интересы, аристократические традиции и национальный инстинкт соединились в исландском духовенстве, чтобы сделать его двигателем развития исторической литературы, написанной на родном языке и оформленной в соответствии с выработанным в Исландии художественным каноном [28] !Koht 1931. Р. 52. О роли бенедиктинских монастырей в становлении древнеисландской литературы см.: Schier 1991. .

Самой ранней королевской сагой нередко называют «*Хрюггьярстюкки» Эйрика Оддссона – некий утерянный текст, записанный в середине XII в., упоминаемый и пересказываемый в «Гнилой коже» и «Круге земном». Текст этот трудно полностью реконструировать, но исследователи сходятся на том, что он был посвящен Сигурду Слембиру, сыну Магнуса Голоногого, и вряд ли представлял собой полноценную (так сказать, полноформатную) сагу. Претендентом на роль «первой саги» нередко выступает и «Сага о Сверрире», но, начатая Карлом Ионссоном в конце 1180-х гг., она была окончена значительно позднее. Таким образом, реальный выбор самой ранней королевской саги (из известных нам), по сути, может вестись между «Сагой об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда и «Древнейшей сагой об Олаве Святом». Пока предпочтение отдавалось последней из них, существовало некое молчаливое согласие, что начальный импульс написания королевских саг шел из Норвегии, где бытовали устные рассказы о святости конунга и где имелись краткие латиноязычные жизнеописания св. О лава. Карл Ионссон в таком случае писал свою сагу о Сверрире, находясь в Норвегии и следуя имеющимся там образцам, после чего вернулся в Исландию и передал искусство сагописания монаху Одду. Трудно, однако, не согласиться с доказательным утверждением Т. М. Андерссона, что первый кирпичик в основание жанра королевских саг положил монах Тингейрарского монастыря Одд Сноррасон. Карл Йонссон, в свою очередь, мог приехать в Норвегию, уже будучи знакомым с исландской традицией сагописания, каковую затем поддержал сам король Сверрир. Да и «Древнейшая сага об Олаве Святом», много почерпнувшая из сочинений исландских скальдов и из устной традиции, тоже могла быть связана с новообразовав-шейся биографической школой в Тингейрарском монастыре [29] См.: Andersson 2004а. .

Тот факт, что большинство сочинений исландско-норвежской историографии (в эпоху полного и безраздельного господства латыни в Западной Европе) написано на народном (древнеисландском или древненорвежском) языке, объясняется целым рядом причин, как то: особым характером исландской церкви [30] Koht 1931. Р. 50–51; Эйнар Ольгейрссон 1957. С 179–186. , задачами политической борьбы в Норвегии (необходимостью в доступной для народа форме обосновать права на власть, как в случае со Сверриром и его преемниками), а также развитостью и глубиной народной устной традиции в Исландии [31] О соединении клерикального образования со знанием народной традиции в средневековой Исландии см.: Джаксон 2010. , выступавшей в ряде случаев чуть ли не единственным источником информации о норвежских конунгах и сохранившей, наряду с устными сагами о тех или иных конунгах, стихи исландских и норвежских скальдов IX–XI вв. – «историографов» бесписьменного времени.

1220–1230 гг. – четвертая стадия развития королевской саги – период больших компендиумов о норвежских конунгах, в терминологии Андерссона. К ним он причисляет «Гнилую кожу», «Красивую кожу» и «Круг земной», но в то же время, как можно было заметить, исследователь включает «Гнилую кожу» и в более раннюю группу королевских саг. Действительно, в историографии существует мнение, что «Гнилая кожа» – оригинальное сочинение [32] Indrebo 1938–1939. , т. е. без «прядей» (вставных коротких повествований) и более поздних интерполяций в сохранившейся редакции она представляет собой самостоятельное произведение, основанное на устной традиции и стихах скальдов. В этом, видимо, и кроется ее, не исследованное в полной мере, отличие от «Красивой кожи» и «Круга земного».

На вопросе о роли устной традиции в формировании королевских саг следует остановиться особо. До недавнего времени в историографии молчаливо признавалось, что развитие жанра королевской саги от кратких перечней и обзоров XII в. до эпических полотен XIII в. представляло собой чисто литературный процесс совершенствования навыков сагописания. Однако, по мере обнаружения свидетельств того, что в XII в. существовали полноценные пространные устные саги [33] Ср.: Gísli Sigurðsson 2002; Gísli Sigurðsson 2004; Gísli Sigurðsson 2005. , исследователи пришли к мысли о том, что появление саг письменных не было простой фиксацией саг устных. Вестейнн Оласон, со ссылкой на более раннее употребление этого термина П. Меуленгракт Сёренсеном [34] Meulengracht Sorensen 1993a. , определил данный процесс как «имитацию»: «Нарративный стиль и техника саг демонстрируют все признаки того, что это была имитация, сознательная или бессознательная, устного рассказа» [35] Vésteinn Ólason 2007. P. 34. . И хотя Вестейнн использует этот термин применительно к родовым сагам, Т. М. Андерссон, особенно в свете исследования, проведенного Т. Даниэльссоном [36] Danielsson 2002. , готов отнести его и к сагам королевским. Он даже подчеркивает, что материал королевских саг с большей наглядностью демонстрирует поступательность в развитии жанра: от суммированного изложения – через добавление деталей с целью достичь повествования, хотя бы по протяженности равного устным сагам, – до имитации повествовательного стиля устных рассказов [37] Andersson 2009. .

Королевские саги второй половины XIII в. создавались с использованием богатых, хорошо организованных архивных материалов из королевской канцелярии и показаний современников-очевидцев. Уступая ранним сагам и сагам классического периода в стиле, они все же вписываются в рамки жанра. Небезынтересна мысль Арманна Якобссона, что исландцы прекратили создавать королевские саги, как только признали власть норвежского короля в 1262 г. [38] Ármann Jakobsson 1997b.

На рубеже XIII–XIV вв. была написана «Большая сага об Олаве Трюггвасоне», выпадающая из общего ряда королевских саг по той причине, что почти не носит на себе следов индивидуального авторства, и предваряющая собой целый ряд рукописей XIV–XV вв. – компиляций более ранних саг [39] Об основных исландско-норвежских рукописях XIV–XV вв., содержащих королевские саги, см.: Джаксон 1991. С. 40–42. [40] Под «сводами саг» я понимаю не случайные, механические соединения разнообразного материала, а (используя слова А. А. Шахматова о «летописных сводах») «литературные произведения, давшие широкий простор личному чувству автора, считавшего себя полным и безответственным хозяином накопленного им материала» (Шахматов 1899. С. 108). .