Н. Воскресенский - Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Однако, несмотря на все отмеченные недочеты монографии Воскресенского и на все достижения последующих авторов, представляется возможным с уверенностью констатировать, что до настоящего времени ни в России, ни за рубежом так и не появилось исследования, которое явило бы собой аналог труда Н. А. Воскресенского «Петр Великий как законодатель». Этот труд Николая Алексеевича так и остался непревзойденным – как по систематичности анализа избранной темы, так и по объему изложенного материала.

Публикация «Петра Великого как законодателя», однако, не состоялась. Как не состоялась и публикация ни второго, ни третьего тома «Законодательных актов Петра I». Тревогу об издательской судьбе второго тома Воскресенский выражал уже в письме Б. И. Сыромятникову от 12 августа 1946 года. В связи с этим он обратился к Борису Ивановичу за содействием: «Прошу по-прежнему Вашей благожелательной поддержки… без которой “Зак[онодательные] акты Петра I”… не получат дальнейшего движения» [164] ОР РГБ. Ф. 366. Карт. 37. № 41. Л. 4 об. .

Тревога Николая Алексеевича была отнюдь не беспочвенной. В № 2–3 журнала «Вопросы истории» за 1946 год появилась еще одна рецензия на первый том «Законодательных актов Петра I» – значительно более пространная, нежели предыдущая. Автором ее был А. И. Андреев [165] Андреев А. И. [Рецензия на книгу: ] Н. А. Воскресенский. Законодательные акты Петра I. Том 1. М. и Л., 1945 // Вопросы истории. 1946. № 2–3. С. 129–142. .

По содержанию эта рецензия мало отличалась от оппонентского отзыва и выступления Александра Андреева на защите Воскресенского в 1944 году. Но вот тональность ее была заметно более резкой. Не стесненный более рамками оппонентской этики (или каких-то личных договоренностей), Александр Игнатьевич подверг труд Николая Алексеевича уничтожающей критике, по существу отказавшись признать его имеющим научное значение. В итоге Андреев безапелляционно заключал, что «картины “правотворчества” Петра Великого не получилось, а налицо лишь случайные… материалы для того, чтобы дальше работать над той же темой» [166] Там же. С. 142. .

Не останавливаясь на детальном рассмотрении причин столь глубокого неприятия Андреевым работ Воскресенского, отметим, что это неприятие имело не только профессиональную, но и сугубо личную, эмоциональную основу. К настоящему времени можно полагать установленным, что Александр Андреев с самого начала знакомства с Николаем Алексеевичем в начале 1920‐х годов [167] В ответном слове на защите в 1944 году Воскресенский упомянул, что общается с Андреевым «больше 20 лет» (Диссертационное дело. Л. 43). Да и Александр Игнатьевич привел тогда среди прочего некоторые подробности о выступлении Николая Воскресенского на заседании Археографической комиссии в 1925 году (Там же. Л. 10). воспринял его как самоуверенного дилетанта-неофита, упорствующего в своем археографическом невежестве. Воспринял как неприятного и небезопасного «чужака» в цеху хранящих подлинно академические традиции ленинградских археографов.

Это остро негативное восприятие Александр Игнатьевич пронес через последующие десятилетия. Даже сквозь мытарства допросов в ОГПУ, красноярской ссылки и блокадных месяцев. И теперь, в первые послевоенные годы смог нанести еретику от археографии Николаю Воскресенскому несколько решительных ударов.

Не сумев воспрепятствовать публикации первого тома «Законодательных актов Петра I» (из-за невозможности повлиять на руководство Института права), Александр Игнатьевич «отыгрался» на томе втором. Ведь не случайно же этот том остался после войны – в виде рукописи – в библиотеке именно Института истории (где хранится и в настоящее время [168] См.: Отдел рукописных фондов Института российской истории РАН. Ф. «А». Оп. 1. № 90. Характерно, что на титульном листе рукописи обозначен гриф Института права АН СССР (Там же. Л. 1). ). Но этим Александр Андреев не ограничился.

Будучи ответственным редактором многотомника «Письма и бумаги Петра Великого», Андреев, судя по всему, фактически отстранил Воскресенского от участия в рабочей группе по его подготовке (в которую Николай Алексеевич был включен, как уже упоминалось, в 1943 году). Состоявшийся в июне 1946 года выход в свет второго выпуска седьмого тома «Писем и бумаг…» явился несомненно воодушевляющим событием для такого искреннего почитателя Петра I, каким был Воскресенский. Особенно принимая во внимание то обстоятельство, что публикация многотомника была приостановлена в 1918 году.

Однако имя Николая Воскресенского в числе составителей второго выпуска, увы, не значилось [169] Письма и бумаги императора Петра Великого / Под ред. А. И. Андреева. М.; Л., 1946. Т. 7. Вып. 2. С. IV. . Нетрудно догадаться, что Николай Алексеевич не фигурировал и в ряду составителей первого выпуска восьмого тома, изданного в феврале 1948 года [170] Письма и бумаги императора Петра Великого / Под ред. А. И. Андреева. М.; Л., 1948. Т. 8. Вып. 1. С. 3. . Учитывая подобный контекст, также несложно догадаться, что ни слова не было сказано о Воскресенском ни в сведениях о работе Института истории за 1945 год, ни в специальном обозрении деятельности институтского сектора истории СССР до XIX века за 1946-й [171] Шунков В. И . Институт истории Академии наук СССР в 1945 году // Вопросы истории. 1946. № 4. С. 146–149; Алефиренко П. К. Работа сектора истории СССР до XIX века Института истории Академии наук СССР в 1946 году // Там же. 1946. № 11–12. С. 173–174. Впрочем, к игнорированию Н. А. Воскресенского коллегами из Института истории мог оказаться причастен и С. В. Юшков, который резонно воспринимал Николая Алексеевича как близкого соратника Бориса Сыромятникова и который активно сотрудничал в это время с Институтом (Там же. С. 173). .

Но и этого Андрееву было мало. Как известно, Александр Игнатьевич являлся ответственным редактором также сборника «Петр Великий», подготовленного Институтом истории и опубликованного в 1947 году. Впервые после 1917 года жизни и деятельности отдельного российского монарха оказался посвящен особый сборник статей – причем всецело академически содержательных, безо всяких агитационно-разоблачительных сюжетов. Даже ссылок на работы И. В. Сталина в 433-страничном сборнике оказалось помещено всего шесть (все – в статье Б. Б. Кафенгауза [172] Кафенгауз Б. Б . Эпоха Петра Великого в освещении советской исторической науки // Петр Великий: Сборник статей / Под ред. А. И. Андреева. М.; Л., 1947. С. 337, 349, 351, 365. )! Для тех лет, мягко говоря, маловато.

Не приходится сомневаться, что редактирование сборника со столь идеологически неоднозначной темой потребовало от Александра Андреева не только значительных усилий, но и незаурядной стойкости характера. А ведь над ним все еще продолжала нависать судимость по «академическому делу»… Сам Андреев поместил в сборнике три свои статьи: «Петр Великий в Англии в 1698 г.», «Основание Академии наук в Петербурге» и «Памяти Ивана Афанасьевича Бычкова» [173] Там же. С. 63–103, 284–333, 424–432. .