Андрей Мясников - Учебное пособие по социологии: современные проблемы свободы и гражданского общества. Для студентов и аспирантов

Но земная жизнь, а тем более современная, требует от человека постоянных усилий, напряжений, стараний, которые привязывают к самой жизни, к её удовольствиям, радостям, и, в конечном счёте, – к земному счастью.

А для счастья нужны деньги? Конечно, нужны. А для длительного счастья нужны честно заработанные деньги как результат личных усилий и стараний. Тогда ими никто не будет разбрасываться, ведь честные деньги очень дорого стоят

В 2014 году я проводил пилотное (разведывательное) социологическое исследование среди жителей города Пензы и области, связанное с изучением традиционных ценностей и стереотипов сознания. В нём приняло участие около 350 человек трёх разных поколений: от 18 до 23, от 40 до 50 и от 60 до 80 лет.

Один из вопросов анкеты звучал так: «Хорошо ли быть гордым человеком?».

Предварительные результаты исследования меня очень удивили.

Около 40% опрошенных разных возрастов считают, что гордость – это грех и порок.

Около 40% считают гордость бесполезным и даже вредным человеческим качеством, мешающим добиваться своих целей.

Около 20% считают гордость положительным моральным качеством, благодаря которому человек защищает своё достоинство.

Так, что же наши современники понимают под гордостью?

Из анализа ответов следует, что первая группа смешивает гордость с гордыней, и, следуя своим нравственно-религиозным убеждениям считает её грехом, отступлением от божественных заповедей. Такое смешение можно объяснить тем, что даже патриарх Кирилл не редко допускает такие смешения, а кроме того, современные подвластные СМИ тоже не очень заботятся о различении гордости и гордыни – ведь лучше, спокойнее, когда гордых и независимых поменьше…

Вторая группа ответов, говорящих о бесполезности этого качества, показывает преобладание прагматических жизненных установок, которые уверенно распространяются в нашем обществе. Не случайно, президент и его министры постоянно убеждают своих телезрителей в необходимости быть успешными и конкурентоспособными. Прагматическая нацеленность на пользу, на успех и материальное благополучие всегда были важными мотивами человеческого поведения. Но почему гордость мешает этим целям? Пожалуй, потому, что она мешает современному человеку быть гибким, послушным, командным существом; она противопоставляет человека остальным членам общества и вредит – и ему и другим. Ведь гордость предполагает принципиальность и наличие собственного достоинства, но эти качества могут быть помехой в «командной игре» без чётких правил и ясного результата. Да, и вообще, в эпоху дикого капитализма быть гордым – это очень дорогое удовольствие. Такова жизнь – говорят и студенты, и пенсионеры.

Третья группа ответов, прямо скажем, меня порадовала. Несмотря на то, что традиционалистов и прагматиков явное большинство, всё же остаётся 20% неуступчивых людей, которые дорожат своим достоинством и своими убеждениями. Может быть больше и не нужно таких независимых гордецов? Но когда подумаешь о том, что только для 20% важно не терять своё личное достоинство и оставаться честными перед самими собой, то становится как-то тоскливо и печально. Сразу приходят на ум мысли о неискоренимости холопства, массового воровства и вранья, лицемерия, повсеместной коррупции, которые оказываются не зазорными и морально допустимыми средствами выживания для многих.

Что же получается в итоге? Ответы показывают, что гордость – это понятие растяжимое, куда захочешь – туда и вытянешь. Наверное, многим так бы и хотелось, но великий русский язык и не только он дают чёткое определение гордости, и от этого определённого, устойчивого смысла никуда не денешься, не увильнёшь. Этот смысл закреплён в понятии и имеет общечеловеческое значение: «Гордость – это чувство собственного достоинства, самоуважения; положительное чувство удовлетворённости собой».

Конечно, мы можем наперекор всем и вся твердить о своей русской, не такой как у других гордости, или о своём личном, субъективном её понимании, но если это будет явно противоречить устойчивому и положительному смыслу гордости, то мы просто выйдем из общечеловеческого пространства разумных смыслов и ценностей, и нас перестанут понимать другие люди, и не захотят с нами общаться. А если мы будем упорствовать в своём противостоянии всем, то это будет ни чем иным как «гордыней», т.е. той чрезмерной и необоснованной гордостью, которую мы сами же должны осуждать.

Задача философии – бдительно хранить общечеловеческие смыслы, и не давать их «растягивать» до неузнаваемости. Поэтому важно не допустить произвольных злоупотреблений при расширительном и конъюнктурном толковании ключевых морально-практических понятий, ведь от их смыслов зависят мотивы человеческих поступков и сами жизненные решения, и. в конечном счёте, то – будет ли нам всем хорошо или нет.

Надежды российских реформаторов на то, что новые поколения россиян будут иметь иное, не тоталитарное, демократическое, свободное сознание пока не подтверждаются ни общественной практикой, ни социологическими опросами.

Так, по результатам социологических опросов студентов Пензенского государственного университета, проводившихся с 2011 по 2014 годы, в котором приняло участие около 1000 человек, от 75 до 100% (в разных группах) считают себя не свободными людьми. И это поколение, рождённое после 1993 года, в новой России. Важно учитывать, что молодые россияне вполне осмысленно считают себя несвободными людьми, и приводят следующие аргументы:

мы экономически зависим от своих родителей:

мы должны учиться;

мы должны выполнять нормы морали и права, чтобы жить в обществе;

мы зависим от тех правил и норм, которые предписывают нам родители.

В итоге, мы не свободны, так как от многого зависим и не можем делать то, что нам хотелось бы.

Это типичные объяснения причин своей не свободы указывают на характерный русский стереотип в понимании «свободы». «Свобода» мыслится как полная (абсолютная) независимость ни от кого и ни от чего .

Идея такой абсолютной независимости, по сути, является фантастической, т.е. идеей-фикс; она является своего рода протестом человека против всякого сдерживания его желаний, его воли. Обычно она созревает в условиях рабства, деспотизма, жёсткого подавления внешней и внутренней свободы человека, когда хочется вырваться из «рабских цепей» и остаться одному. Такой «школой рабства» для меня, например, была служба в Советской Армии. Я помню, с какой радостью уезжал оттуда, почти, как освободился из тюремного заключения.