Борис Черток - РАКЕТЫ И ЛЮДИ

Уже в 1953 году серийное производство ракет вместо автомобилей было хорошо налажено. Впрочем, параллельно было организовано и производство тракторов, которые завод стал выпускать даже на экспорт. Впоследствии все забыли о номере завода и он стал известен миру как «Южный машиностроительный завод».

Первая баллистическая ракета была принята на вооружение Советской Армии вместе с комплектом наземного оборудования спустя почти пять лет после организации института «Нордхаузен». Мы все отлично сознавали, что случись в ближайшие годы война, эта принятая на вооружение ракета не испугает ни сильного, ни слабого противника. Тем более блоку НАТО она была совершенно не опасна. Стратегическое значение ракеты Р-1 было не в ее фронтовых боевых качествах.

Она послужила хорошим учебным материалом для многих конструкторских, научных и испытательных центров, организации ракетного производства, объединения разбросанных по разным ведомствам специалистов военных и гражданских и в конечном итоге для создания в стране основы могучей ракетной инфраструктуры.

Принятие на вооружение ракеты Р-1 было проведено с оговорками. Чтобы убедиться в устранении всех выявленных недостатков, предусматривалось провести испытания третьей и четвертой серий. Испытания третьей серии прошли в январе 1951 года. В частности, ракеты проверялись при окружающей температуре до минус 26°С. Испытания четвертой серии, названные проверочными, ибо они подтверждали технологию серийного производства днепропетровского завода, также прошли без существенных замечаний. Все 100% ракет двух серий достигли цели и попали в прямоугольник 16x8 км. Наибольшие отклонения при чисто автономной системе управления не превосходили 5,5 км.

Несмотря на внешнее благополучие и благопристойные формулировки в отчетах по испытаниям, одному из замечаний не было придано должного внимания. Речь идет о разрушении ракет на нисходящей части траектории при входе в плотные слои атмосферы. Эти явления были одним из основных недостатков еще ракет А-4.

В процессе всех испытаний удалось понять и устранить причины надземных взрывов и на ракетах Р-1, снаряженных головными частями с ВВ. Конечно, не каждая снаряженная ВВ ракета взрывалась, но одна-две из десяти – обязательно.

Несмотря на большое число экспериментов и организацию специальных измерений в районе падения, разгадать истинную причину надземных взрывов долго не удавалось.

Только в 1954 году, когда мы уже работали над ракетой с ядерной головной частью, удалось окончательно и однозначно разгадать тайну преждевременных взрывов ракет Р-1. И честь разгадки принадлежит не конструкторам, а военным инженерам – заместителю начальника ГЦП А.А. Васильеву и руководителю полигонной службы измерений А.Л. Родину. Причиной траекторных взрывов все-таки оказался нагрев тротилового заряда. Его интенсивное испарение повышало давление в герметичном отсеке головной части, что приводило к разрыву металла корпуса. Возникающие при этом динамические нагрузки приводили к срабатыванию инерционного взрывателя и уже закономерному взрыву всего заряда. Если начинать отсчет от немцев, которым так и не удалось понять истинную причину надземных взрывов, то оказывается, что на разгадку этой тайны ушло почти 10 лет!

Итого от начала разработки до получения относительно надежной (по сравнению с другими видами вооружений) ракетной системы прошло 16 лет! Из этих 16 лет семь затратила Германия, два года можно считать совместной «русско-немецкой» деятельностью и семь лет в чистом виде наши. В этом отношении ракета Р-1 со всем комплектом наземного оборудования установила рекорд по длительности общего цикла создания.

Рекордным до настоящего времени, по-видимому, является и общее число пусков ракет, произведенных только для отработки и проверки (при этом боевые немецкие пуски не будем считать, хотя они уже давали информацию, крайне полезную для разработчиков). Общее число пусков А-4 и Р-1 на нашей территории для отработки превышает 200.

Историческое значение ракет А-4 и Р-1 нельзя преуменьшать. Это был первый прорыв в совершенно новую область техники.

В создании больших комплексированных технических систем, интегрирующих многие научные дисциплины и самые разнообразные технологии, ни у немцев, ни у нас не было ни практического опыта, ни теории. И в Германии, и в Советском Союзе со стороны аппарата и высшего тоталитарного руководства государства для этой работы были созданы условия максимального благоприятствования. Более того, и в гитлеровской Германии, а потом и в Советском Союзе от всех участников работы требовалось максимальное сокращение цикла создания. И тем не менее – 16 лет!

Все последующие разработки гораздо более сложных и совершенных систем ракетного вооружения не превышали 6-8 лет.

Не грозные повеления руководителей государств, а опыт и знания ученых, инженеров, всех участников разработки больших систем определяют цикл их создания. Те, кто отвечает за безопасность государства, должны заботиться не только о материальном обеспечении соответствующих опытно-конструкторских работ. Они обязаны следить за тем, чтобы созданием новых больших систем занимались яркие, сильные, преданные идее лидеры и верящие в них коллективы.

Головной институт по системам управления баллистических ракет дальнего действия и зенитных управляемых ракет – НИИ-885 – создавался по тому же постановлению, что и НИИ-88.

Из Германии НИИ-885 получил свою порцию немецких специалистов, которые были отделены от наших, подлипкинских, сразу же по приезде в Союз. Их поселили в Монино, освободив для этого здание санатория. Возить немцев в Москву на Авиамоторную улицу было далеко и нерентабельно. Поэтому они работали в Монино, а специалисты из НИИ-885 с удовольствием ездили к ним в санаторий.

Коллективы НИИ-88 и НИИ-885 были самым тесным образом связаны друг с другом по проектной и повседневной текущей работе.

Рязанский и Пилюгин почти каждую неделю бывали в Подлипках, участвуя в заседаниях НТС или совещаниях Совета главных конструкторов. Мы с ними советовались не только по техническим, но и по организационным, в том числе и кадровым проблемам.

С позиции сегодняшних дней и просто исходя их здравого смысла кажется непонятным, почему при таком тесном контакте между творческими коллективами НИИ-88 и НИИ-885 подведомственные этим институтам филиалы с немецкими специалистами были полностью изолированы друг от друга.

Тогда это объясняли «высшими государственными интересами по безусловному сохранению государственных тайн», якобы таковы были требования органов безопасности.