Александр Несмеянов - На качелях XX века

Состав Президиума к этому моменту был таковым: И.П. Бардин, В.П. Волгин, А.В. Топчиев, И.Г. Петровский, М.М. Дубинин, Д.С. Белянкин, А.И. Опарин, Б.А. Введенский, Б.Д. Греков, В.В. Виноградов, Э.В. Брицке, И.В. Гребенщиков, Н.С. Державин, И.В. Курчатов, Т.Д. Лысенко, И.И. Мещанинов, Н.И. Мусхелишвили, В.П. Никитин, B. А. Обручев, Л.А. Орбели, А.В. Палладин, С.А. Христианович, Е.А. Чудаков. Таким образом, из всех членов Президиума только семь (подчеркнуты), да я, были членами партии. Это обстоятельство и крутые повороты на идеологическом фронте науки, видимо, и привели к созданию точки опоры в виде ученого секретариата Президиума. Напомню, что прошло лишь два с небольшим года со времени торжества лысенковской «мичуринской» биологии и, вероятно, не более года с момента сессии Академии наук СССР по физиологии, проходившей под председательством президента С.И. Вавилова и приведшей к канонизации «павловской физиологии» и ниспровержению «уклонистов» — школы Л.А. Орбели.

Таким образом, реальный центр управления Академией наук в эти годы находился в ученом секретариате Президиума и персонифицировался в главном ученом секретаре — академике А.В. Топчиеве. Он и обратился ко мне по возвращении моем домой от Г.М. Маленкова. Условлено было о дне Общего собрания Академии наук, на котором должны были состояться мои выборы, и о порядке их проведения. Я должен был дожидаться результатов голосования у себя дома и после объявления результатов ехать в Президиум АН и произнести речь.

Я был избран почти единогласно, через 10 минут после оглашения результатов явился в здание Президиума и произнес заранее продуманную речь.

Итак, неожиданно я стал президентом Академии наук. Мне нужно было сосредотачиваться на новой столь ответственной и столь почетной работе. Естественно, не было иного выхода, как расстаться с ректорством и с дорогим мне делом строительства университета. Кому все это передать? Со мной консультировались и в результате обсуждения остановились на академике И.Г. Петровском, коренном университетском профессоре, в это время бывшем также академиком-секретарем Отделения физико-математических наук Академии наук. Насколько этот выбор был удачен, показывает то, что до самой смерти, в течение 20 лет, Иван Георгиевич с честью выполнял обязанности ректора. На него выпала тяжесть приемки зданий университета по окончании в 1953 г. строительства и переселения в них с Моховой естественных факультетов, все радости и трудности дальнейшей жизни МГУ, его расширения и управления им. Я остался профессором — заведующим кафедрой органической химии химического факультета и в этом качестве участвовал в переезде в новое великолепное здание химфака, где моя кафедра органической химии разместилась на втором, третьем и четвертом южных полуэтажах здания.

Открывать новое здание МГУ было поручено новому министру культуры и высшего образования П.К. Пономаренко. Я также был приглашен на это торжество и выступал при открытии. Но это было позднее, в 1953 г. А в 1951 г. с моих плеч свалилась одна огромная тяжесть и навалилась другая. Большая или меньшая? Я еще не знал. Надо было по-новому распределить время так, чтобы, отдавая его львиную долю обязанностям президента, выкроить неприкосновенную часть для кафедры: дважды в неделю я читал лекции (фото 29, 30) и проводил лабораторные занятия с моими учениками — О.А. Реутовым, И.Ф. Луценко и Н.К. Кочетковым, В.А. Сазоновой, Э.Г. Переваловой, Т.П. Толстой и молодежью, группировавшейся вокруг них (фото 31).

Надо было выкроить время и для Института органической химии АН, директором которого я продолжал быть (переизбираясь на эту должность каждые пять лет), а главное — для моей металоорганической лаборатории в этом институте, с моими уже самостоятельными учениками и сотрудниками, такими, как Р.Х. Фрейдлина, М.И. Кабачник, А.Е. Борисов, К.Н. Анисимов, О.В. Ногина, Л.И. Захаркин, Э.М. Брайнина и ряд других (фото 53). К счастью, в это время работа «ответственных работников» длилась до ночи, и хотя Академия, в отличие от министерств, была в этом отношении более спокойным местом, все же мне приходилось засиживаться до глубокого вечера, а Топчиев работал еще дольше, до ночи. Таким образом, по крайней мере первая половина дня освобождалась у меня для науки — для университетских и институтских лабораторий. Кроме того, не было необходимости отдавать один вечер в неделю длинным заседаниям парткома МГУ, с бесконечным разбором персональных дел, на которых, как ректор, я должен был присутствовать.

Новую деятельность я решил начать со знакомства с институтами АН и в качестве первого объекта знакомства выбрал Институт философии. Выбор этот диктовался тактическими соображениями. Мне — естественнику — хотелось первую дань внимания отдать гуманитариям и, в особенности, представителям «науки наук» — марксистской философии. Я отправился в дом 14 на Волхонке, где в то время помещался ряд академических гуманитарных институтов, часть из которых влилась в Академию наук СССР при объединении ее с Коммунистической академией: там размещались институты философии [329] В 2015 г. Институт философии РАН переехал в здание по адресу ул. Гончарная, д. 12, стр. 1. , экономики [330] Размещался на Волхонке, 14 до 1983 г., затем переехал по адресу Нахимовский просп., 32. , истории [331] В настоящее время находится по адресу ул. Дмитрия Ульянова, д. 19. , славяноведения [332] Сейчас находится по адресу Ленинский просп., д. 32-А. и, кроме того, издательство АН СССР [333] Издательство Академии наук в 1963–1964 гг. было реорганизовано и переименовано в издательство «Наука». Находится по адресу ул. Профсоюзная, 90. , редакции ряда журналов. Директором Института философии в то время был академик Г.Ф. Александров, Института экономики — К.В. Островитянов, истории — академик Б.Д. Греков [334] Греков Борис Дмитриевич (1882–1953) — историк и общественный деятель, академик АН СССР (1935). , славяноведения — П.Н. Третьяков [335] Третьяков Пётр Николаевич (1909–1976) — археолог-славист, доктор исторических наук, член-корреспондент АН СССР (1958). . Я познакомился с направлением и условиями работы этих институтов. Условия были трудные. Процветало — и долго спустя — «надомничество», так как мест на Волхонке, 14 для всех штатных работников институтов не хватало и работали дома. Существовала годовая «норма выработки» в листах на человека. Особенно нетерпимым мне показалось положение издательства. В дальнейшем мне пришлось много заниматься и издательством АН, и его типографией, и шаг за шагом расширять их производительность.

За первым знакомством последовало посещение других институтов. Насколько помню, следующим был Геологический институт, помещавшийся в Старомонетном переулке в едином комплексе зданий с Институтом географии (директор академик А.А. Григорьев) [336] Григорьев Андрей Александрович (1883–1968) — географ, академик АН СССР (1939), первый директор (1931–1951) Института географии АН СССР. и самостоятельными лабораториями вулканологии (академик А.Н. Заварицкий) [337] Заварицкий Александр Николаевич (1884–1952) — геолог, петрограф, специалист по рудным месторождениям и вулканологии. Академик Академии наук СССР (1939). Основоположник новой ветви науки о горных породах — петрохимии. и гидрогеологических проблем (член-корреспондент АН СССР Н.Н. Славянов) [338] Славянов Николай Николаевич (1878–1958) — ученый-гидрогеолог, член-корреспондент АН СССР (1946). Труды по химическому составу и классификации минеральных вод СССР. . Я предпочитал начать знакомство с институтов, представляющих области науки мне менее знакомые.