Джон Дрейер - История астрономии. Великие открытия с древности до Средневековья

Начиная с тех времен форма мира в виде скинии стала общепризнанной среди святоотеческих авторов; так, Диодор, епископ Тарсийский (умер в 394 г.), который в своей книге «Против фатализма» [184]выступает против тех атеистов, кто верит в геоцентрическую систему; он показывает, что Писание говорит нам, что есть два сотворенных неба, одно из которых пребывает вместе с Землей, а другое находится выше, и второе образует крышу, а первое образует крышу для Земли, но пол для верхнего неба. Небо имеет форму не сферы, но шатра или свода [185]. Того же мнения придерживался и епископ Феодор Мопсуестийский из Киликии (умер около 428 г.), но его сочинение утеряно, и мы знаем лишь из насмешек более позднего автора Филопона, что он проповедовал теорию скинии и утверждал, что все звезды приводятся в движение ангелами. Примерно в то же время святой Иероним (комментарий к Иезекиилю, гл. 1 и 5) объясняет, что Иерусалим – пуп земли, и яростно обрушивается на тех, кто повторяет «глупую мудрость философов» и воображает, будто херувимы изображают два полушария, наше и антиподов.

В западной церкви в то время, видимо, преобладали несколько более разумные взгляды. Амвросий Медиоланский (умер в 397 г.) говорит, что для нас не имеет смысла знать что-либо о свойствах или положении Земли или состоит ли небо из четырех или пяти элементов («Шестоднев», I, 6); но все же он неоднократно говорит о небе как о сфере. Загнанный в угол вопросом, как может быть вода вне сферы, он несколько вяло высказывает догадку, что дом может быть круглым внутри и квадратным снаружи (II, 3), или же спрашивает, почему вода не может висеть в пространстве так же, как и тяжелая Земля, притом что ее предназначение, очевидно, состоит в том, чтобы не дать верхним областям сгореть в пламени эфира (II). Вполне естественно, что Августин (354—430), которого можно считать учеником Амвросия, выражается с такой же умеренностью, как и подобает человеку, который в юности изучал Платона и святого Павла. Касательно антиподов он говорит, что нет никаких исторических свидетельств их существования, но люди просто заключают, что противоположная сторона Земли, подвешенной в выпуклости неба, не может быть лишена жителей. Но даже если Земля является шаром, из этого не следует, что другая ее часть находится над водой или, даже если это так, что она населена; и слишком абсурдно воображать, будто люди с нашей стороны могли бы по безбрежному океану перебраться на другую или что тамошние жители могли произойти от Адама («О граде Божьем», кн. XVI, 9). В отношении небес Августин, как и его предшественники, был по рукам и ногам связан этой злополучной водой над твердью. Он говорит, что те, кто защищает существование этой воды, указывают, что Сатурн – наиболее холодная планета, хотя следовало бы ожидать, что он намного горячее Солнца, так как ежедневно проходит по гораздо более протяженной орбите, но Сатурн охлаждается водой над ним. Вода может находиться в состоянии пара, но в любом случае мы не должны сомневаться в том, что она есть, ибо авторитет Писания превышает способности человеческого разума («О Книге Бытия буквально», кн. II, 5) [186]. Он посвящает отдельную главу («О Бытии») форме небес, но не связывает себя никакими окончательными выводами, хотя, кажется, считает, что верящие в шарообразную форму мира не могут объяснить слов Писания о небесах. Но так или иначе, Августин, в отличие от Лактанция, не относился к греческой науке с презрением невежды; складывается впечатление, что ему хотелось уступить ей всякий раз, когда Писание не тянуло его в другую сторону, и во времена фанатизма и невежества это заслуживает уважения.

Итак, мы видим, что Отцы Церкви не все одинаково далеко заходили в своем осуждении греческой астрономии и что никто из них не потрудился подробно изложить систему, которая могла бы занять место ненавистных им учений языческих философов. Этот труд взял на себя человек, не занимавший высокого церковного поста, но много путешествовавший по суше и по морю и, может быть, поэтому настроенный более либерально в своих взглядах, нежели священнослужитель, не имевший такого преимущества. Он известен под именем Косма, прозванный Индикоплов, то есть плававший в Индию. Его книга «Христианская топография» содержит несколько фрагментов, проливающих свет на его биографию и дающих нам возможность установить дату ее написания. Вероятно, он был родом из Александрии и в первой части жизни занимался торговлей. Он сам говорит нам (пожалуй, без нужды), что был «невежествен в научных знаниях язычников», хотя, с другой стороны, ссылается на теорию эпициклов и тем самым лишает себя оправдания в своих глупых понятиях – оправдания, на которое он мог бы претендовать, будь он полным невеждой в александрийской науке. Косма Индикоплов путешествовал по Средиземному и Красному морям и Персидскому заливу, а однажды даже осмелился заплыть в страшный океан, по которому «невозможно плавать по причине многочисленных течений и плотных туманов, которые он посылает вверх, заслоняя лучи солнца, а также по причине его обширности». Одна из самых интересных частей его книги – та, где он описывает свои путешествия в Абиссинию и соседние страны. Так как он должен был достичь мест в пределах десяти градусов от экватора, это весьма удивительно, что ему удавалось закрывать глаза на факт шарообразной формы Земли. Его работа по «Христианской топографии» первоначально состояла из пяти книг, к которым затем прибавилось еще семь, чтобы разъяснить еще несколько моментов; по всей видимости, она была написана между 535 и 547 годами, так как события, случившиеся в эти годы, упоминаются в тексте как происходящие в то время, как автор о них пишет.

Первая книга направлена против тех, кто, желая исповедовать христианство, верит и воображает, подобно язычникам, что небеса имеют шаровидную форму. Косме кажется, что ему удалось разделаться с суточным движением небес тем доводом, что, судя по внешнему виду Млечного Пути, небо должно состоять более чем из одного элемента и, следовательно, должно совершать движение либо вверх, либо вниз, но ничего подобного никто никогда не наблюдал. Затем он задается вопросом, почему планеты иногда стоят на месте и даже возвращаются обратно. «Возможно, в ответ они приведут в причину те невидимые эпициклы, которые они воображают себе в виде повозок, на которых, по их утверждению, уносятся планеты. Но это измышление им не поможет, ибо тогда мы спросим: почему они нуждаются в повозках? Не потому ли, что они не способны двигаться сами? Если так, то почему вы утверждаете, что они обладают душой, и притом даже душой божественной? Или они все же они способны двигаться сами? Сама идея кажется мне смехотворной. И почему нет эпициклов у Луны и Солнца? Разве они того недостойны по причине низшего положения? Но так не могут говорить люди в здравом уме. Может быть, из-за недостатка пригодного материала Создатель не смог соорудить для них повозки? Пусть кара за этакое богохульство падет на ваши собственные головы».