Юрий Батурин - Повседневная жизнь российских космонавтов

Иностранные журналисты, не избалованные частыми посещениями Звездного городка, пишут подробнее. Сначала о подготовке: «Русские космонавты не расположены к вежливым пожеланиям и не разводят церемонии. Вместо этого они говорят: „Не трать время попусту“». (Здесь и далее реальные цитаты из зарубежных газет.)

«Однажды со своим командиром он (европейский астронавт. — Ю. Б.) поехал на охоту. Целью вылазки было прежде всего попить водки. Все космонавты рано или поздно проходят через такой тест. Это старая русская традиция. Потому что как бы ни был человек дисциплинирован и разумен во время подготовки, его подлинная суть проявится, когда он расслаблен. Тогда наружу выходят скрытые фрустрации и комплексы. Командир должен полностью доверять двум другим космонавтам на борту „Союза“».

Трудно пропустить выезд на Байконур. Большое впечатление на журналистов обычно производят «слезы, капающие в водку, и шампанское на эмоциональном прощальном завтраке в Звездном городке, и русские генералы, громко командующие „Ура! Ура! Ура!“ в летной столовой, где традиционно чествуют экипаж, отправляющийся в полет».

Далее репортаж обычно идет уже с Байконура. «Пустой бассейн, продуваемая ветрами и лишенная растительности местность, автографы на дверях гостиницы и в баре, — так начинается рассказ о гостинице „Космонавт“. — Эта гостиница едва ли попадет в сотню лучших отелей мира, но она может похвастать особой элитой, числящейся в списках ее гостей. Теми, кто толстым черным фломастером расписывался на дверях номеров третьего этажа, — многие поколения космонавтов отмечали комнаты, в которых они жили перед тем, как отправиться на орбиту». Подробно описываются мебель в комнатах, меню столовой. «Но не стоит и думать о том, чтобы сбегать через дорогу за какой-либо подходящей едой. Карантин».

Возьмите для сравнения, например, газету «Правда», скажем, от 13 апреля 1961 года. На первой полосе — официальная информация и материалы, посвященные полету Гагарина. Это был исторический полет, «слава и гордость» народа. «Весь мир приветствует триумфальный полет советского человека вокруг земного шара!»

Этот номер «Правды» выставлен в космическом музее Байконура, одном из лучших зданий космодрома: крыша не обвалилась и окна не замурованы. На стене — изображение Гагарина с засученными рукавами. Каждый крестьянский сын может стать космонавтом и героем, если только засучить рукава. Внутри и снаружи — бюсты первого космонавта и картины с его изображением — на дереве, на рисе, на почтовых марках. Представлен здесь и дом, в котором он провел вечер перед первым полетом. Дом сохранен таким, каким был. С тем же наружным замком на душевой.

«— Транспорт на Байконур — самое тяжелое во всем проекте, — говорит европейский ученый, который стоит со своим багажом и бумагами на таможне. В его багаже талисман — плюшевый мишка. Все-таки легче проходить казахстанского таможенника — торопливого штамповальщика — со своим любимцем. Другой исследователь везет семена в кармане пиджака — в обход утомительных бюрократических процедур. Семена прямо в космосе должны прорасти в маленькие растеньица руколы (салата)».

Случаются и скандалы. Так, представители Европейского космического агентства (ЕКА) и организаций, финансирующих полет, болезненно отреагировали на высказывания профессора П. Он сказал в субботнем интервью, что руководители космического полета плохо обращаются с учеными, «хотя и превозносят науку».

Профессор П., который ведет один из космических экспериментов, жалуется на ЕКА: «Мы должны сами думать, как сюда доставить наши материалы. Им без разницы, что это наука». Он похлопывает по нагрудному карману, в котором находятся 1500 долларов: «Столько мы должны заплатить, чтобы приехать сюда. А сколько платят за поездку журналисты, приглашенные ЕКА? Так-то. Теперь ясно, что важнее при полете людей в космос». ЕКА пошло во встречную атаку: «Профессор П. — как неуправляемая ракета, и его частенько можно найти в баре гостиницы на Байконуре». Сам профессор считает, что у него было право на такое развлечение: «Я за что-то плачу 1500 долларов». В воскресенье вечером его и двух его сотрудников довольно настойчиво пришлось попросить покинуть автобус, который должен был везти экипаж из гостиницы к месту запуска.

А каков художественный взгляд на действительно красивую и эффектную процедуру транспортировки ракеты! Названием картины Рембрандта «Ночной дозор» сопроводила одна из газет огромную предрассветную фотографию вывоза ракеты на стартовую позицию на Байконуре.

И, наконец, сам космический старт! «Это был безупречный запуск с сотнями зрителей. Они хлопали друг друга по плечу и брали пакетики с фисташками. Из громкоговорителей лилась спокойная музыка. Солдаты в больших фуражках и камуфляже фотографировали друг друга. Было много мужчин в кожаных куртках и черных брюках с защипами на поясе, а рядом с ними крашеные блондинки больше их самих. Это выход в люди.

На смотровой площадке Байконура нет никакого отсчета. Зрители сами смотрят на часы. Постепенно разговоры заглушаются гулом, и в последние полминуты до назначенного времени слышна только музыка из громкоговорителей. Майор дает послушать свою рацию. „Земля в иллюминаторе“, меланхолический рок, который слышат космонавты, покидая гостиницу „Космонавт“. „И снится нам не рокот космодрома… А снится нам трава, трава у дома…“

Потом взгляды замерли. Сначала что-то заурчало, затем разорвало воздух, задрожала земля и из желобов, отводящих горячие газы из-под ракеты, поднялись розово-оранжевые облака. Потом ракета оторвалась от земли. Сильное пламя в хвосте ускоряющейся ракеты. А там наверху три человечка.

В момент, когда ракета отрывалась от земли, члены семьи астронавта обняли друг друга, а его мать уткнулась лицом в плечо одного из ее сыновей. Эмоции слишком захватили ее.

Напряжение длилось 8 минут. Потом русские ветераны космоса развернулись с удовлетворенным „все нормально“ и выпили вместе с гостями».

Журналисты обязательно отмечают подарок экипажу — зелено-золотистые халаты, которые традиционно преподносятся всем, кто возвращается из космоса на казахскую землю.

Иностранные астронавты всегда замечают вещи, сильно отличающиеся от их практики. В первую очередь это российское отношение к личной жизни, к семье космонавта. Так, в Европейском отряде космонавтов в рамках подготовки и проведения полета есть программа поддержки семьи. В нее входят приглашение семьи на основные мероприятия по ходу подготовки, предоставление технической возможности еженедельно во время полета обмениваться большим количеством личных фото- и видеоматериалов, не говоря уже о приглашении на старт и создании режима максимального благоприятствования совместному проведению свободного времени за одну-две недели до пуска. У них складывается впечатление, что в России желание космонавта, чтобы с ним в свободное от работы время находилась его жена, рассматривается некоторыми руководителями чуть ли не как слабость, и считается, будто это мешает работе космонавта. На Западе, наоборот, уверены, что это необходимая психологическая поддержка и для космонавта, и для семьи.