Олег Ивановский - Впервые. Записки ведущего конструктора

«Сергей Павлович! Я бы очень просил Вас не наказывать начальника группы, так как он своевременно выполнил все поручения. В том, что Вам не было доложено своевременно, виноват в первую очередь я». И инициалы заместителя Сергея Павловича.

А на приказе наискось крупным, твердым почерком:

«Мне безумно надоело это противное поведение. Как надо разболтаться, какими стать несерьезными людьми, чтобы так себя вести!

Следующий раз — обязательно накажу!

С. П. ».

В начале сентября 1957 года группа проектантов, испытателей, конструкторов и инженеров вылетела на космодром. Сергей Павлович приказал Михаилу Степановичу и мне отправляться туда же (самого его на несколько дней задерживали дела в конструкторском бюро и в Академии наук).

На космодроме до этого мне бывать не приходилось. Как только самолет приземлился на новом степном аэродроме, а мы, пересев на «газики», помчались по степной бетонке, мною овладело чувство необыкновенного, которое не исчезало все последующие дни.

Хорошие строки написал Роберт Рождественский;

Космодром… Так же, как и Магнитка, Братск, БАМ, начинался он с первой палатки, первого колышка, вбитого в мерзлый песок, первого кубометра земли, а затем бетона. Сорок жары и сорок мороза. Ветер, казалось, продувает сквозь ребра. Песок. Серые клубки перекати-поля носятся, словно живые.

Сюда, в эти зааральские степи, несколько лет назад прилетел Сергей Павлович вместе с изыскателями, строителями. Ходил, смотрел, думал… И вот теперь… Громада монтажного корпуса, стартовое сооружение — нечто грандиозное, бетонные дороги, поселок на берегу реки… Космодром.

Для подготовки спутника в монтажном корпусе была выделена специальная комната, которая, кстати сказать, потом так и осталась «космической». Вот он — на родных, бархатом обтянутых подставках. Первое, что необходимо проверить, — это, конечно, работу радиопередатчиков. Подсоединены нужные кабели, приборы. Все четко, все в порядке — сигналы мощные, устойчивые. Проверено изменение формы сигналов в зависимости от температуры и давления внутри спутника. Тоже все нормально. Остается поставить внутрь корпуса спутника аккумуляторную батарею. Двое монтажников в белых халатах и перчатках на тележке ввозят ее в комнату. Осторожно поднимают, укладывают рядом на подставку. Вот она — сияет гранями своего полированного серебристого корпуса!

Последние контрольные замеры напряжения. Проводки вольтметра подсоединены к клеммам. Глаза всех присутствующих не моргая смотрят на стрелку. В общем-то, что особенного? Вольтметр, пара проводов, батарея. Но люди серьезно, очень серьезно следят за этой немудреной процедурой. А стрелка…

Стрелка не шелохнувшись стоит на нуле. Еще раз, еще… Нуль! На клеммах нет напряжения. Чувствую, что холодок пробегает по коже, а во рту становится как-то противно кисло. Оглядываюсь — гоголевская немая сцена из «Ревизора». Только смотреть ту сцену в театре — это одно: после нее опускается занавес и все идут домой. А здесь…

Аккумулятор — устройство не бог весть какой сложности. Что же могло с ним произойти? Уж где-где, а тут никак не ожидалось недоразумений. Само собой разумеется, немедленно была создана специальная комиссия с участием самых ответственных работников. Батарею сняли с подставки, и монтажники, у которых гордости поубавилось, словно они были во всем виноваты, вывезли ее из комнаты на аккумуляторную станцию.

С серьезностью хирургов, делающих операцию на сердце, приступили к вскрытию. Батарее, понятно, больно не было, чего никак нельзя было сказать о Валентине Сергеевиче, ответственном представителе предприятия, готовившего батарею. Вот сняты полированные блестящие крышки. В руках монтажницы — штепсельный разъем и… несколько оторвавшихся из-за плохой пайки проводов. Слова, сказанные в тот момент, мало назвать горячими.

Через час в комнате второго этажа испытательного корпуса собралось довольно много народу. Как сейчас вижу побелевшее лицо председателя госкомиссии, его руку, постукивающую по столу обрывком злополучного кабеля, слышу и слова, произносимые сквозь зубы:

— Люди вы или не люди? Ну можно ли найти название этому безобразию?!

Рядом с ним Королев. Молчит, только желваки на скулах ходят. «Подсудимый» — Валентин Сергеевич — с присущей ему невозмутимостью пытается объяснить:

— В целях повышения надежности мы применили эпоксидную смолу, но… но… этого…

— Нет, вы мне ответьте, люди вы или не люди?..

Провода были заменены, все надежно пропаяно, проверено. Батарея установлена на место.

Часа через два все закончено. ПС установлен на легкую тележку. Поблескивая полированной поверхностью, он как бы говорит: «Вот я какой, смотрите!» Двое монтажников берутся за ручку тележки:

— Пошли?

— Пошли!

Как почетный эскорт вокруг человек десять в белых халатах. Проходим по коридору в монтажный зал. Рядом с огромной ракетой ПС кажется таким маленьким и таким близким, словно ребенок, с трудом рожденный и выпестованный.

Крюк крана поднимает серебристый шарик к носовому отсеку ракеты. Длинные усы — антенны — прижались к носовому конусу. Последние пробные включения радиопередатчиков. В зале тихо. Члены государственной комиссии, Сергей Павлович, его заместители, главные конструкторы смежных организаций и предприятий молча стоят рядом с ракетой. Мгновенье — подана команда — и в громадном зале раздаются четкие, чистые сигналы: бип-бип-бип! Это их потом услышит мир. А пока слышим только мы.

Сигналы вырывались из динамиков испытательной установки — такие чистые, такие звонкие, такие необычные. Здесь их никто и никогда еще не слышал. Кто-то не выдержал, зааплодировал. Но тут же, словно поняв неуместность подобного проявления чувств, перестал.

Передатчик выключен. Последние соединения штепсельных разъемов. Поднявшись по стремянке к носу ракеты, я снял предохранительную скобу с контакта, включающего передатчик. Теперь он может включиться только при отделении от ракеты, там, на орбите. Шарик закрыли белым остреньким конусом — обтекателем.

В зал подают мотовоз. Громадная ракета, уложенная на специальную платформу, поблескивая полированными соплами двигателей, подрагивая на стыках рельсов, медленно выползает через бесшумно раскрывшиеся огромные ворота в звездную темень южной ночи. Рядом идут те, чей труд и талант были вложены в ее создание. Идут с непокрытыми головами. Шляпы у многих в руках.

Силуэт ракеты на фоне звездного неба был необычен. Неужели дожили? Неужели? Ракета, медленно двигаясь, уходила в предрассветные сумерки.