Ральф Фюкс - Зеленая революция

Разница между спасением мира при помощи строгого самоограничения и более или менее жестких программ по перевоспитанию человека крайне мала. Тот, кто видит проблему в человеческих склонностях, ставит знак равенства между совершенствованием мира и «совершенствованием человечества» [105] Peter Sloterdijk, «Du musst dein Leben ändern», Frankfurt am Main 2009 (с. 546). . Только глубокие преобразования внутренней природы современного человека, а также его фундаментальное психическое переустройство могут приостановить апокалипсис. На вопрос о том, как человечеству избежать «мегабедствий», Деннис Медоуз отвечает: «Для этого должна измениться человеческая природа… Боюсь, по генетическим причинам нам будет сложно решить такую глобальную проблему, как изменение климата» [106] Dennis Meadows, «Wir sollten uns nicht um den Planeten sorgen, sondern um die Spezies Mensch». В: Evonik, 2012, № 2, с. 27. . В голосе Медоуза слышится отчаяние — он не видит шансов избежать разрушительного цивилизационного кризиса. Его коллега Йорген Рандерс заигрывает с авторитаризмом. Рудольф Баро, наирадикальнейший сторонник культур-революционного «самоизменения» современного человека, дошел до того, что выселил мелкие духовные общины из «мегамашины» промышленного капитализма. Проект совершенствования человека имеет давнюю историю. Существует два основных его извода. Аскетический вариант требует самосовершенствования посредством отказа от всего «несущественного», от всяких безделушек и роскоши. Крайняя его форма — отшельничество. Человек, пошедший по этому пути, в одиночестве, отказываясь от всех телесных радостей, стремится к святости. Это было распространено в монастырях раннего Средневековья: отказ от частной собственности, строгая дисциплина, полное подчинение индивидуума общинной жизни, будни, заполняемые молитвой и медитацией. Сюда же относится и целибат. Второй метод совершенствования человека — в той или иной степени принудительное государственное перевоспитание, от идеологической индоктринации до исправительных лагерей. Наиболее востребован он был коммунистической идеологией и практикой. При этом речь здесь шла не только о преодолении буржуазного подхода к жизни и самоочищении революционеров в чистилище классовой борьбы. Новое общество, построение которого коммунисты провозглашали своей главной целью, требовало нового человека. С ветхим Адамом построить коммунизм было невозможно. Лев Троцкий, теоретик «перманентной революции» и практик красного террора, пророчески сформулировал проект психического переформатирования человека: «Когда человечество поставит под контроль анархические силы общества, его можно будет обработать в ступке и реторте химика. Впервые человечество увидит себя в роли сырья или в лучшем случае — физического и психического полуфабриката» [107] Лев Троцкий в речи перед датскими студентами в ноябре 1932 г. Цит. по P. Sloterdijk, «Du musst dein Leben ändern» (с. 494). . «Ступкой», в которой перемалывали ветхого человека, стали лагеря ГУЛАГа, реторта — это ведьмина кухня современной генной инженерии.

Мимо идеи о «новом человеке» не прошло и экологическое движение, преимущественно те его направления, которые видят корень всех зол в потреблении. Рудольф Баро и тут наиболее радикально сформулировал то, о чем другие говорят в обтекаемых выражениях. По его мнению, экспансивная динамика капиталистических производственных отношений отражается в структуре потребностей индивидуума. Концентрация капитала и психологическая установка на потребление как цель жизни взаимообусловлены. Поэтому борьба между капиталом и трудом никогда не выведет из ловушки роста, напротив, будет все больше затягивать в нее. Увеличение оплаты труда и объема социальных услуг не дает остановиться мотору роста: «Краткосрочные выгоды человека в ипостаси зависимого от господствующих отношений наемного работника противоречат его долгосрочной выгоде» [108] Bahro, Elemente einer neuen Politik. Zum Verhältnis von Ökologie und Sozialismus, с. 125. . История предлагает всего две модели решения этих глубинных противоречий: «Что-то вроде платоновского государства с его стражами закона, которое сегодня принимает формы супербюрократической диктатуры, или социалистическое революционное движение масс, питающих надежду любыми средствами достичь цели». То есть либо навязывающая потребности диктатура, либо социокультурная революция, которой придется не только поставить под общественный контроль производственные механизмы, но и перепрограммировать человеческую психику: «Из экологического кризиса не выйти, если огромное множество индивидуумов не приподнимется над своими непосредственными и компенсаторными интересами» [109] Там же, с. 113. .

Чтобы преодолеть стремление к «все больше», недостаточно взывать к здравому смыслу. Здесь у Баро намечается псевдорелигиозный поворот. Сначала он вспоминает «американского романтика» Генри Торо, современника Маркса, проповедника простой, естественной жизни, одного из первых, кто ратовал за гражданское неподчинение. Индустриальный Модерн с его безостановочным ростом производства и потребления Торо считал дорогой к рабству: «Любое лишнее имущество — ограничение свободы». Что ж, вполне в духе средневековых францисканцев и доминиканцев, которые отрекались от личного имущества ради духовной свободы. В этом они подражали Иисусу, на которого ссылается Баро: «Не собирайте себе сокровищ на земле. Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Баро отдает себе отчет в том, что поворот в сторону «меньше» в прямом смысле слова означает «психологическую революцию». Аскетическая самореализация означает «перешагивание через себя к другому человеку и человечеству, к природе в целом, да куда угодно, главное не выйти за рамки гуманности» [110] Там же, с. 114. .

Разочарованно признав, что «зеленые» не хотят покидать «Титаник», а лишь стремятся «отсрочить коллапс цивилизационного механизма», Баро оставил активную политику и полностью сосредоточился на «внутреннем мире». На практике это нашло выражение в различных экспериментах с коммунами, а в итоге он предпринял путешествие в Орегон к тогдашнему верховному гуру Бхагвану Шри Раджнишу (он же Ошо), основавшему центр духовного просветления и сексуального либертинажа. На теоретическом поприще Баро писал там свой последний крупный труд «Логика спасения» [111] Rudolf Bahro, «Logik der Rettung. Ein Versuch über die Grundlagen ökologischer Politik», Stuttgart 1987. . Здесь его диагноз и терапия еще радикальнее. Пытаясь понять движущие силы «логики самоистребления», которая, по его мнению, овладела цивилизацией, он шаг за шагом переходит от «индустриальной мегамашины» к безудержному извлечению прибылей из капитала, от него к «европейской космологии» и «необузданному „Я“ белого человека», потом опять к патриархату, «мужскому Логосу», «утраченному равновесию между мужским и женским началами» и, наконец, к исходному пункту, из которого антропологическое развитие еще задолго до капиталистического Модерна двинулось по ложному пути, — к человеческому «антропоцентризму» и «эгоцентризму».