Анна Рослинг Рённлунд - Фактологичность [Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется]

Количество погибших в результате терактов в самых богатых странах, то есть странах четвертого уровня, составило 0,9 процента от общего числа погибших в терактах с 2007 по 2016 год. В XXI веке эта цифра неуклонно уменьшается. С 2001 года ни один террорист не сумел никого убить, угнав пассажирский самолет. На самом деле сложно найти причину смерти, которая в странах четвертого уровня убивает меньше людей, чем терроризм. За последние 20 лет на территории США в результате терактов погибли 3172 человека — в среднем 159 человек в год. За тот же период алкоголь стал причиной смерти 1,4 миллиона жителей США — в среднем 69 000 человек в год. Такое сравнение не совсем корректно, потому что в большинстве подобных случаев умирает именно тот, кто злоупотребляет алкоголем. Правильнее будет учесть лишь смерти людей, которые не злоупотребляли алкоголем сами, а погибли в результате дорожно-транспортных происшествий с участием пьяных водителей или были убиты пьяными людьми. По скромным подсчетам, это примерно 7500 смертей в год. В США риск погибнуть в результате действий пьяного человека почти в 50 раз выше, чем риск погибнуть от рук террориста.

Но сенсационные теракты в странах четвертого уровня освещаются гораздо подробнее, чем гибель людей из-за последствий употребления алкоголя. Кроме того, очевидные меры предосторожности, предпринимаемые в аэропортах и снижающие риск угрозы до минимума, порой наталкивают на мысль о возрастании опасности.

Согласно данным Института Гэллапа, спустя неделю после теракта 11 сентября 2001 года 51 процент американцев опасался, что кто-то из их близких станет жертвой терроризма. Четырнадцать лет спустя эта цифра не изменилась и по-прежнему составляет 51 процент. Люди сегодня боятся терроризма не меньше, чем через неделю после падения башен-близнецов.

Страх может быть полезен, но только если он обоснован. Инстинкт страха не позволяет человеку правильно понимать мир. Он заставляет нас уделять внимание маловероятным опасностям, которых мы особенно боимся, и отмахиваться от того, что на самом деле представляет наибольший риск.

В этой главе рассказывалось об ужасных вещах: стихийных бедствиях (0,1 процента всех смертей), авиакатастрофах (0,001 процента), убийствах (0,7 процента), утечках радиации (0 процентов) и терроризме (0,05 процента). Ни одна из них не убивает больше 1 процента умирающих людей в год, тем не менее они получают огромное внимание прессы. Само собой, нам следует стремиться к снижению смертности от этих причин, и все же перечисленные проценты помогают увидеть, насколько инстинкт страха искажает наше восприятие. Чтобы понять, чего на самом деле следует бояться и как защитить близких от опасности, нужно научиться сдерживать инстинкт страха и смотреть на реальное количество смертей.

Дело в том, что «пугающее» и «опасное» не одно и то же. Пугающее сопряжено с предполагаемыми рисками. Опасное — с реальными. Если уделять слишком много внимания пугающему, а не опасному, то есть уделять слишком много внимания страху, — энергия стремительно растрачивается зря. Именно поэтому перепуганный молодой врач думает о ядерной войне, когда полагается лечить гипотермию, а население Земли ужасается землетрясениям, авиакатастрофам и невидимым веществам, пока миллионы людей умирают от диареи и морское дно становится подводной пустыней. Я предпочту бояться мегаопасностей сегодняшнего дня, а не опасностей нашего эволюционного прошлого.

Фактологичность — это умение понять, когда пугающее привлекает внимание,и вспомнить, что оно не обязательно несет в себе наибольшие риски. Наш естественный страх жестокости, пленения и загрязнения заставляет нас систематически переоценивать степень этих рисков.

Чтобы контролировать инстинкт страха, оценивайте риски.

Страшный мир: страх и реальность.Мир кажется страшнее, чем он есть на самом деле, поскольку вы узнаете о нем лишь выборочные факты — отобранные прессой или прошедшие фильтр вашего внимания, — именно потому что они пугают.

Риск = опасность × подверженность.Риск определяется не степенью вашего испуга, а комбинацией двух факторов. Насколько велика опасность? Насколько вы подвержены ей?

Успокойтесь, прежде чем продолжать в том же духе.Когда вы испуганы, мир кажется иным. Старайтесь принимать как можно меньше решений, пока не утихнет паника.

Как оценить размеры военных мемориалов и количество нападений медведей, используя два волшебных инструмента, которыми вы уже овладели

Когда в начале 1980-х годов я работал врачом в Мозамбике, мне приходилось заниматься очень сложной математикой. Сложной она была из-за того, что именно мне приходилось считать. Я считал мертвых детей. В частности, я сопоставлял количество детей, умиравших в нашей больнице в Накале, с количеством детей, умиравших дома на территории округа, который мы должны были обслуживать.

В то время Мозамбик был беднейшей страной мира. В свой первый год работы в Накале я был единственным врачом на 300 000 человек. Во второй год ко мне присоединился второй врач. Вдвоем мы обслуживали население, на которое в Швеции приходилось бы 100 врачей, и каждое утро по дороге на работу я повторял: «Сегодня я должен работать за пятьдесят докторов».

Каждый год мы клали в маленькую окружную больницу около 1000 тяжелобольных детей, то есть примерно по три ребенка в день. Мне не забыть, как мы пытались спасти их жизни. Все они страдали от таких тяжелых заболеваний, как диарея, пневмония и малярия, причем часто дело осложнялось анемией и недоеданием. Несмотря на все наши усилия, умирал примерно каждый двадцатый ребенок. Каждую неделю умирало по ребенку, а ведь мы могли спасти большинство из них, если бы больница была лучше оснащена.

Но мы могли обеспечить лишь примитивный уход: давать детям воду, солевые растворы и делать внутримышечные инъекции. Внутривенные капельницы мы не делали: медсестры еще не научились их ставить, а у врачей на капельницы не оставалось времени. У нас также редко появлялись кислородные баллоны, а возможности для переливания крови были ограничены. Такой была медицина нищеты.