Анна Рослинг Рённлунд - Фактологичность [Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется]

В то же время мы систематически переоцениваем другие показатели. Процент иммигрантов в наших странах. Процент людей, выступающих против гомосексуальности. В каждом из случаев, по крайней мере в США и Европе, наши представления гораздо страшнее реальности.

Инстинкт размера направляет наше внимание и ограниченные ресурсы на отдельные случаи идентифицируемых жертв, которые страдают на наших глазах. Сегодня доступен огромный объем данных, чтобы проводить такие же сравнения, какие я делал в Накале, в глобальном масштабе, и результат неизменен: в странах первого и второго уровней детские жизни спасают не врачи и не больничные койки. Врачей и койки пересчитать легко, а политики обожают открывать новые больницы. Однако снижение детской смертности достигается в основном благодаря мерам, предпринимаемым за стенами больниц силами местных медсестер, акушерок и образованных родителей. Особенно матерей: данные показывают, что повышение уровня детской выживаемости в мире наполовину обусловлено грамотностью матерей. Сегодня выживает больше детей, потому что эти дети не заболевают. Обученные акушерки помогают их матерям при беременности и родах. Медсестры их прививают. У них достаточно еды, их родители растят их в тепле и чистоте, люди вокруг моют руки, а их матери в состоянии прочитать инструкцию на пузырьке с лекарством. Если вы вкладываете деньги в улучшение здоровья на первом и втором уровнях, вкладывать их следует в начальные школы, образование медсестер и вакцинацию. Большие сияющие больницы подождут.

Чтобы не делать из мухи слона, вам потребуется всего два волшебных инструмента: умение сравнивать и делить. Что-что? Вы и так это умеете? Прекрасно, тогда используйте свои навыки. Возьмите это в привычку! Я покажу вам как.

Сравнивайте цифры

Избегая одиноких цифр, вы будете реже ошибаться при оценке важности тех или иных показателей. Никогда не оставляйте цифры в одиночестве. Не верьте, что одной цифры достаточно. Если вам дают одну цифру, просите хотя бы еще одну. Цифры нужно сравнивать.

Особенно остерегайтесь больших чисел. Как ни странно, числа определенной величины, которые ни с чем не сравниваются, всегда кажутся большими. А разве может большое не быть важным?

4,2 миллиона мертвых детей

В прошлом году умерло 4,2 миллиона детей.

Это самый свежий показатель детской смертности до года в мире, представляемый ЮНИСЕФ. Мы часто видим одинокие и эмоционально заряженные цифры вроде этой в новостях и материалах благотворительных фондов и организаций. Такие цифры вызывают отклик.

Вы можете представить 4,2 миллиона мертвых младенцев? Цифра кажется жуткой, тем более мы знаем, что почти все они умерли от легко предотвращаемых болезней. Разве кто-то способен сказать, что она не огромна? Вероятно, вы тоже считаете ее неоспоримо громадной, но вы ошибаетесь. Именно поэтому я ее и назвал. На самом деле она не огромна , а приятно мала.

Если представить, как трагична каждая из этих смертей для родителей, которые так долго ждали, когда их ребенок впервые улыбнется, сделает первые шаги и начнет играть, а вместо этого похоронили младенца, от этой цифры захочется плакать. Но слезами горю не поможешь. Лучше трезво поразмыслить о человеческих страданиях.

Цифра 4,2 миллиона относится к 2016 году. Годом ранее умерло 4,4 миллиона младенцев. Еще годом ранее — 4,5 миллиона. В 1950 году — 14,4 миллиона. Иначе говоря, в сравнении с сегодняшним днем тогда умирало почти на 10 миллионов младенцев больше. Вот так вдруг эта страшная цифра начинает казаться меньше. На самом деле этот показатель сегодня достиг минимума.

Само собой, я первый мечтаю, чтобы уровень младенческой смертности снижался еще быстрее. Но, чтобы понимать, как действовать и как распределять ресурсы, важнее всего вести скрупулезные подсчеты и оценивать, что работает, а что нет. Вполне очевидно, что в мире предотвращается все больше смертей. Но мы никогда бы не поняли этого, не сравнив две цифры.

Крупная война

Вьетнамская война для моего поколения стала тем же, чем сегодня становится сирийская.

За два дня до Рождества 1972 года семь бомб убили 27 пациентов и сотрудников больницы Бах Май во вьетнамском Ханое. Я в то время учился на медицинском факультете Уппсальского университета в Швеции. У нас было достаточно медицинского оборудования и желтых одеял. Мы с Агнетой организовали сбор необходимых вещей, упаковали их в коробки и отправили в Бах Май.

Пятнадцать лет спустя я приехал во Вьетнам оценить эффективность шведской гуманитарной помощи. Однажды за обедом я ел рис за одним столом со своим местным коллегой, доктором Ниемом, и решил расспросить его о прошлом. Он сказал, что был в больнице Бах Май, когда упали бомбы, а после этого руководил распаковкой коробок с гуманитарной помощью, пришедших со всего мира. Я спросил, помнит ли он желтые одеяла, и поежился, когда он описал мне рисунок ткани. Казалось, мы дружили всю жизнь.

В выходные я попросил Ниема показать мне памятник Вьетнамской войне.

— Вы имеете в виду Освободительную войну против Америки? — поправил меня он.

Само собой, мне стоило догадаться, что он не станет называть ее Вьетнамской войной. Нием привез меня в один из центральных городских парков и показал мне небольшой камень с латунной табличкой. Высотой он был не более метра. Я подумал, что он шутит. Протесты против Вьетнамской войны сплотили целое поколение западных активистов. Они подтолкнули меня отправить во Вьетнам одеяла и медицинское оборудование. На войне погибло более 1,5 миллиона вьетнамцев и 58 000 американцев. Неужели город только так хранил память о такой катастрофе? Заметив мое разочарование, Нием отвез меня к монументу побольше — четырехметровому мраморному камню, установленному в память об обретении независимости от французского колониального правления. Меня не впечатлил и он.

Затем Нием спросил, готов ли я увидеть настоящий памятник войне. Мы проехали еще немного дальше, и он показал мне огромную пагоду, которая возвышалась над кронами деревьев и блестела золотом. Высотой она была метров сто.

— Здесь мы почитаем героев, — сказал Нием. — Разве она не прекрасна?

Это был монумент, установленный в память о войнах Вьетнама с Китаем.

Войны с Китаем с переменным успехом продолжались 2000 лет. Французская оккупация длилась 200 лет. Освободительная война против Америки заняла всего 20 лет. Размеры монументов прекрасно соответствовали масштабам событий. Только сравнив их, я понял относительную незначительность Вьетнамской войны для людей, которые сегодня живут во Вьетнаме.

Медведи и топоры