Николай Шмелев - Истоки. Авансы и долги

Действительно: а разбегутся ли? А бросят ли всё?

Думаю, что нет. Люди есть люди, и сколько бы их ни утюжили сверху, нет такой силы, чтобы вытравить из них главное, что составляет суть человека, — его способность и желание к труду. Конечно, мы в этом деле достигли больших «успехов», но не следует быть излишне самонадеянными: этого до конца даже нам не удалось. И если вернутся нормальные, здоровые условия жизни, даже и в полуразрушенной деревне нашей, уверен, найдутся силы, которые позволят ей возродиться. Человек не может быть врагом самому себе, это обстоятельства сделали его таким. Не разбежится деревня! Даже и вначале, в переходный период, пока не начнет давать полную отдачу новая система стимулов, будет действовать естественная сила инерции, которая так много значит в жизни. Люди привыкли каждый день выходить на работу, что-то делать, за что-то отвечать, иметь какие-то обязанности, и неверно думать, что свобода, устранение административной палки из их жизни мгновенно превратят их в поголовных лодырей и пьяниц.

Думается, что неизбежными чисто экономическими условиями нормализации обстановки в деревне и перехода к продналогу являются, во-первых, выравнивание закупочных цен, особенно на мясо и картофель, поскольку чуть ли не для половины хозяйств эта продукция сейчас убыточна и производят ее лишь из-под палки, лишь под нажимом сверху, а во-вторых, признание того факта, что колхозы и совхозы в их нынешнем виде жизнеспособны далеко не везде. В Нечерноземье, в частности, они, по-видимому, в ряде мест обречены, и чем скорее земля здесь будет передана в долгосрочную семейную аренду (то есть фермерам) при одновременном развитии снабженческой, сбытовой, кредитной и прочих форм кооперации, тем лучше.

Я отнюдь не ставлю тем самым под сомнение уже успевшие доказать кое-где свою эффективность новые формы организации сельскохозяйственного труда — агрокомбинаты, агрофирмы, бригадный подряд в крепких колхозах и совхозах. Но страна велика, и что подходит в одном месте — не подходит в другом. Жизнь, по-моему, уже достаточно научила нас, что в таких делах постановка вопроса в плоскости «или — или» оказывается самой неплодотворной. Нам нужно и то, и другое, и пятое, и десятое.

Система продналога должна иметь и, несомненно, будет иметь свои собственные рычаги, чтобы не допустить даже на первых порах заметного падения производства в деревне. Вот они.

1. Налог надо платить, а следовательно, его надо заработать. Это уже гарантирует, скажем, 30–40 процентов производства.

2. За машины, удобрения, сортовые семена, химикаты, ремонт, строительные работы и материалы своим государственным хозрасчетным партнерам тоже надо платить. И на это тоже надо заработать.

3. Какой-никакой, но заработок в общественном хозяйстве тоже сейчас обеспечивается (и в большинстве хозяйств не такой уж маленький). Отказаться от него и целиком положиться на свое подворье даже в условиях полной свободы — на это мало кто сейчас пойдет. Кроме того, пока само наличие подворья обеспечивается участием в общественном труде.

4. Государство может дополнительно стимулировать продажу продукции колхозов, совхозов и индивидуальных хозяйств государственным заготовительным организациям через встречную продажу всего, что сейчас дефицитно, но так нужно сельским жителям (товары широкого потребления, продукция производственного назначения). Пройдет, несомненно, еще длительное время, прежде чем дефицит из нашей экономики исчезнет и мы наладим полностью свободный рынок. Так что этот рычаг обеспечения государственных потребностей еще долгое время будет давать эффект.

5. У семейного подряда и долгосрочной семейной аренды, судя по первым результатам, имеются реальные возможности перекрыть любое теоретически мыслимое падение общественного производства, если административный контроль над сельским хозяйством будет ликвидирован. Если я не ошибаюсь, «архангельский мужик» со своей семьей давал 8–9 процентов всей животноводческой продукции большого совхоза, где только в конторе сидит свыше 30 человек. Следовательно, 10–12 таких «архангельских мужиков» — и совхоз в его нынешнем виде со всей его конторой можно было бы закрывать.

Однако, если подобное радикальное решение проблемы сопротивления местных органов кажется преждевременным, все равно необходимо уже сегодня принять все другие возможные меры против административного произвола в деревне. Наверное, не вредно было бы несколько раз публично, жестко наказать тех местных руководителей, кто продолжает душить семейный подряд, аренду земли, приусадебные участки, сельские промыслы, продажу индивидуальной и колхозной продукции на местных или на отдаленных рынках. Аналогичные меры в показательном порядке следовало бы применить и к тем, кто всеми способами продолжает препятствовать индивидуально-кооперативной деятельности. Народ должен знать, что в той борьбе, которая развернулась сейчас, сила на стороне Москвы, а не у местных удельных князьков.

Нельзя дальше безразлично смотреть и на то, как некоторые центральные министерства своими ведомственными инструкциями топят реформу. До решения принципиального вопроса о целесообразном числе министерств, их штатах и пределах их компетенции следовало бы, наверное, — опять-таки решительно, публично — показать антигосударственный характер практики тех из них, кто установил предприятиям норматив отчислений в свою пользу на уровне 90 процентов и кто беспардонно вмешивается в право предприятий распоряжаться своими фондами. Не нужно недооценивать и политического значения такого вмешательства со стороны высшего руководства, даже если оно будет сведено всего только к нескольким случаям. И трудящиеся, и аппарат самих министерств должны знать, что и здесь сила не у «ведомственного болота», а у перестройки, у центральных руководящих органов.

Как, например, не понять крик души, вырвавшийся у директора одного из наших станкостроительных заводов: «Необходима чрезвычайная комиссия по контролю за экономической перестройкой» [47]. ВЧК для перестройки? Не слишком ли круто? Может быть, и круто. Может быть, есть и другие, более мягкие способы решения проблемы. Но что-то же надо делать!

Примерно 60 процентов промышленной продукции страны с 1 января 1988 года должно было по идее производиться на основе полного хозрасчета, на основе нового Закона о государственном предприятии. Закон этот, конечно, хороший, правильный закон. Но что уже сегодня на практике осталось от него? И не подорвет ли то немногое, что осталось, саму веру и руководителей промышленных предприятий, и трудовых коллективов в перестройку, в реальный хозрасчет? Хорошими бумагами и хорошими словами мы все сыты по горло. Сегодня значат лишь дела.