Николай Шмелев - Истоки. Авансы и долги

Если мы хотим не говорить о реформах, а делать их, пора наконец понять: товар стоит не столько, сколько декретировали чиновники, а сколько за него дают покупатели. Договорная, или, что то же самое, рыночная оптовая цена — первое условие перемен в производственных отношениях.

Общий знаменатель всех бед, постигших Среднюю Азию, — командно-административная система. Негативные ее стороны раскрылись здесь раньше и полнее хотя бы по той простой причине, что среда обитания создана в регионе не матушкой природой, а руками человека и потому более хрупка, ранима, уязвима к воздействию волюнтаризма. Опоздаем со сменой системы — Средняя Азия станет моделью, генеральной репетицией тотального распада. Отсюда не следует, будто люди обречены ждать, пока скажется эффект реформ. Мы еще великая держава, могучее содружество, и народы, попавшие в экологический концлагерь, могут быть уверены: в беде не бросим, что в человеческих силах — сделаем. Говорю это не от имени власти — таких полномочий не имею. Смею думать, что выражаю волю сограждан.

«Новый мир». 1989. № 5.

Вернемся мыслью года на четыре назад, вспомним, какими мы были тогда, в первую весну перестройки. Между властью и нами, многогрешными, соблюдался молчаливый уговор: начальники, большие и поменьше, сами ни на ноготок не верили, будто страна уверенно вползает в рай, и не заставляли верить других. Они отлично знали: встретятся два интеллигента, тем паче три — непременно станут поносить власть. Ну и на здоровье! Ты, главное, на службе не при на рожон, а у себя дома, на кухне чеши язык хоть до дыр. Ах, кухни, кухни! Вы поистине клубы безвременья, наши Гайд-парки, академии российской мысли. В ваших стенах прожиты лучшие часы жизни, за рюмкой чаю окончательно решены с друзьями все мировые вопросы. Целые поколения борцов стерты в лагерную пыль, пока общество отвоевало себе эту немалую свободу. И, право, жаль будет, если с успехами гласности кухонные симпозиумы отомрут за ненадобностью.

А тогда… Вы не забыли еще дискуссий тех дней, когда сыграли Шопена второму из малых секретарей, а, в сущности, целой выморочной эпохе. «Зима тревоги нашей позади, — витийствует эрудит. — Вот увидите, скоро напечатают потаенные книги. Сахаров с триумфом вернется из Горького. Уберемся из Афгана. Станем по-настоящему выбирать в парламент. Мы в депутаты тебя выдвинем — ты у нас самый умный». Предбудущий депутат в ответ покрутил пальцем у виска: «Неисправим. Жарь тебя на сковородке, и тут скажешь: вкусно пахнет. У меня другой прогноз: скоро будут карточки. Да-да, и не на одно мясо, как теперь. На сахар, на мыло, на утюги наконец». Тут уж вся честная компания начинает сверлить виски указательными пальцами…

Сбылись с лихвой, увы, оба предсказания. Но именно потому, что жизнь подтвердила правоту оптимиста, мы с вами имеем сейчас возможность обсудить, отчего не ошибся и его мрачный оппонент. Сегодня это вопрос вопросов. Развал торговли — несомненно самая характерная и опасная мета времени. Ни одна живая душа не знает, какой товар исчезнет с прилавков завтра или на следующей неделе. Вот я побывал у родственников в Кировской области. Земляки хлопотливо запасаются солью и спичками, как перед войной. Областная газета растолковала, что добра этого на складах полно, а будет еще больше. Статью зачитали по радио. В селе Филиппово около автобусной станции я приметил старушенцию с кошелкой соли. Спрашиваю: зачем столько? Собеседница, видно, приняла меня за какого-нибудь начальника, готового отобрать ее добычу, и понесла вздор насчет того, что солью она кормит корову. Вмешался прохожий: «Чего вяжешься к человеку? Радио надо слушать — тебе же русским языком сказали, что в магазинах ничего не будет». Если и дальше так, пожалуй, не дивом станет встретить на дорогах отечества одинокого путника с пудовой гирей, приобретенной про запас.

Чтобы овладеть ситуацией, в запасе у нас разве что месяцы. Когда эти строчки перейдут на восхитительно пахнущий типографский лист, многое успеет проясниться. Дай-то Бог, чтобы я попал с прогнозом пальцем в небо, но покамест события идут вразнос — углубляется пропасть между денежной и товарной массами на потребительском рынке.

Роковым в этом смысле стал 1988 год. Среднемесячную зарплату рабочих и служащих планировали увеличить на четыре рубля, фактически она поднялась на 14 рублей. Умножьте прибавку на 12 месяцев, умножьте результат на 117,5 миллиона работников — вот вам уже без малого двадцать миллиардов добавочных рублей. Кроме того, почти в четыре раза быстрее, чем намечалось, росла среднемесячная оплата труда колхозников, увеличивались другие выплаты. На потребительский рынок хлынула лавина денег.

На первый взгляд, он достойно выдержал этот натиск: в 1988 году населению продано товаров на 25 миллиардов рублей больше, нежели годом раньше. О рекордном приросте товарооборота нам сообщили с гордостью. Еще бы! За 1986 и 1987 годы, вместе взятые, выручка от продажи товаров поднялась на 17,3 миллиарда, а тут сразу на 25 миллиардов, или по триста с лишним рублей на семью из четырех человек. При такой раскладке жизнь должна была заметно улучшиться, однако мы, потребители, этого не ощутили. Значит, что-то тут не так, не путем.

Выясним для начала, за счет чего рос товарооборот. Публицисты иступили перья, описывая тот предмет, что наша легкая промышленность взяла за моду производить немодное. Обуви на душу в избытке, а на ноги не подберешь, одежды напасено горы, а покупатель ищет заграничные джинсы и платит за них столько, сколько за приличный транзистор. Успокойтесь, такого больше не наблюдается, с этой болячкой мы успешно справились. С магазинных полок, как корова языком, слизывают все — залежалое, модное, дорогое, дешевое. За три последних года запасы товаров в торговле сократились примерно на 17 миллиардов, и сегодня по многим изделиям они ниже норматива. Хорошего мало, когда торговля работает «с колес» — сегодня кастрюльки выбросили, завтра пиджаки.

Все же распродажей запасов можно объяснить лишь меньшую часть прибавки товарооборота. Неиссякаемым источником увеличения выручки стал рост розничных цен. Приглядимся к этому явлению. В прошлом году продажа мяса и мясопродуктов в государственной и кооперативной торговле поднялась на пять процентов. Прекрасно, не правда ли? Но увеличение исчислено не в килограммах, а в рублях выручки. Между тем, средняя цена покупки выросла на четыре процента. Выходит, что количество проданного продукта увеличилось лишь на один процент. А поскольку на тот же процент прибавилось населения, продажа в расчете на душу сохранилась на прежнем уровне с той лишь разницей, что мы с вами стали больше платить. Механизм этой маленькой хитрости прост: достаточно передать колбасу, например, из государственных магазинов в кооперативные, как цена ее подскочит вдвое. Впрочем, с мясопродуктами хоть то хорошо, что продажа их не сократилась. С другими товарами ситуация менее благополучна.