Михаил Делягин - Россия перед лицом истории: конец эпохи национального предательства?

Ведь отказ от насаждения своих ценностей, от их экспансии сам собой, автоматически ставит вопрос об их справедливости и подрывает их, а с ними — и идентичность их носителей. В самом деле: отказ от насаждения своих ценностей автоматически означает признание их неуниверсальности, то есть неполноценности в современном мире.

Болезненной проблемой Евросоюза является слабость европейской самоидентификации, даже на уровне элит, — если, конечно, ориентироваться на стратегические решения, а не тосты и другие официальные заверения.

Неприятие континентальной Европой агрессии против Ирака в 2003 году создало для ее лидеров уникальную возможность освободиться от американской интеллектуальной опеки и начать самостоятельно определять свое развитие. Поразительно, что связанная с этой свободой ответственность смертельно напугала тогдашние европейские элиты, отвыкшие от нее, — и их паническое возвращение под комфортный контроль «старшего брата» (которого можно всласть порицать и винить его во всех смертных грехах, включая собственные ошибки) стало сутью «трансатлантического ренессанса».

Существенна для руководства Евросоюза, — возможно, из-за высокой идеологизации, — и проблема морали. Переписывание истории, насаждение демократии в новых «крестовых походах» в Афганистане, Ираке и Ливии при откровенно циничной толерантности к ее «дефициту» (по официальной формулировке) в Латвии и Эстонии, попустительство практике апартеида и государственной реанимации фашизма в некоторых членах Евросоюза, торгоатя людьми (в частности, покупка Милошевича за обещание 300 млн. долл, правительству Джинджича, — без этой продажи они оба были бы живы), одобрение государственных переворотов под видом народного волеизъявления, прямая организация нацистского государственного переворота на Украине и полная поддержка осуществляемого им геноцида мирного населения — все это глубоко аморально и в корне противоречит европейским ценностям в том виде, в котором мы привыкли их признавать и стремимся им следовать.

Проявлением морального кризиса Евросоюза является и априорная неравноправность сотрудничества с другими странами. Когда после 11 сентября 2001 года президент Путин в бундестаге предложил Евросоюзу пакт «энергия в обмен на технологии», официального ответа ему так и не последовало. Неофициально же России дали понять, что она от Евросоюза никуда не денется, ее энергия все равно будет работать на Европу, а свои технологии Евросоюз оставит себе как гарантию конкурентного преимущества над Россией.

Понимание диалога с нашей страной как диалога всадника с лошадью обусловлен, с одной стороны, выработавшейся за конец 80-х, 90-е и 2000-е годы привычкой к отсутствию у России каких бы то ни было твердо отстаиваемых национальных интересов, а с другой — пониманием, что критически важная часть личных активов нашей «правящей тусовки» находится именно в юрисдикции стран Евросоюза.

Однако такое понимание не способствует развитию сотрудничества, толкает Россию не столько кСША, сколько к Китаю и еще раз подтверждает, что всякая аморальность неминуемо подрывает жизнеспособность, — как отдельных людей, так и сообществ наций.

Мировой экономический кризис усугубляет проблемы Евросоюза.

Неожиданно обнажилась недостаточная жизнеспособность даже относительно старых его членов: чего стоило одно только появление у фондовых аналитиков, несмотря на всю внешнюю политкорректность, аббревиатуры «PIGS» («свиньи»), под которой понимали Португалию, Италию (иногда Ирландию), Грецию и Испанию! Даже в этих странах, получивших колоссальную поддержку и породивших огромные надежды, проблемы до сих пор в самом лучшем случае удается лишь несколько смягчать, — что же говорить о Восточной Европе?

В 2009 году во всем Евросоюзе только в Польше сохранился экономический рост (а в 2012 он наблюдался менее чем в половине его членов), — причем, поскольку сохранение было достигнуто девальвацией, отставания по ВВП на душу населения избежать не удалось. Во всех остальных странах Восточной Европы спад был отчетливо сильнее, чем во Франции (-3,1 %), однако он был ниже германского (-5,1 %, что, возможно, вызвано сохраняющимся «бременем» Восточной Германии) в относительно успешных Чехии (-4,5 %) и Словакии (-4,9 %). В 2010 году ни одна страна Восточной Европы (кроме продолжившей рост Польши) не компенсировала провал 2009 года (правда, и из «старых» членов этого добились лишь Мальта и Швеция); в 2011 году это удалось лишь Словакии и Чехии, но в 2012 году спад возобновился в Венгрии, Словении и все той же Чехии.

Принципиален отказ развитых стран Евросоюза от существенной кризисной помощи новым членам. Он правилен: и на себя денег нет, а благополучие зависимых стран определяется состоянием развитых, поэтому для выживания возможно большего числа слабых в замкнутой системе надо помогать, прежде всего, сильным.

Однако этот отказ зафиксировал разделение «единой Европы» на страны даже не двух, а четырех сортов:

• крупных доноров;

• развитых стран, самостоятельно обеспечивающих свои нужды (как правило, небольших);

• крупных и потому политически значимых получателей помощи в той или иной форме;

• неразвитых стран, не имеющих политического влияния для получения значимой для себя помощи.

Источник: МВФ. Следует учесть вероятную чрезмерную оптимистичность прогноза на 2014 год, вызванный политическим и административным факторами.

Это представляется крахом основополагающей идеи Евросоюза об однородной, равно развитой и, соответственно, равно демократичной Европе.

Насколько можно понять, не только нам, но и самим европейцам исключительно важно понимать, что придет на смену этой идее, — но политкорректность не позволяет им даже ставить подобные вопросы в явной форме, а не то что искать на них ответы.

Скорее всего, новые (по определению небольшие, так как на крупные страны у Евросоюза просто нет денег) его члены станут «пятым сортом» или, в более привычных для нас терминах, «пятым колесом» формально объединенной, а на деле неумолимо разъединяющейся Европы.

Еще в начале 2000-х годов группа российских молодых бизнесменов и топ-менеджеров посетила штаб-квартиру НАТО в Брюсселе, пытаясь в старом добром русле «народной дипломатии» добиться если не корректировки курса этого военного блока, то хотя бы большего понимания логики его действий.