Юрий Липовский - В Хангай за огненным камнем

Вскоре после ноябрьских праздников в Центральном геологическом управлении начался прием полевых работ. Специальные комиссии, созданные из руководства управления, аппарата министерства и группы специалистов, в присутствии исполнителей критически рассматривали материалы каждой партии, оценивали результаты ее работ и выносили решение.

Материалы партии «Цветные камни» вызывали повышенный интерес как новизной самого дела, так и распространившимися слухами о находках диковинных самоцветов. Послушать наш доклад и оценить результаты собственными глазами пришли многие геологи. И партия «Цветные камни» показала товар лицом, выложив на стол весь букет собранных самоцветов. Для сравнения были выставлены и аналогичные камни из других стран, хранившиеся в музее партии. И вот теперь рядом с оранжево-красным монгольским пиропом величиной с грецкий орех лежали рубиново-красные чешские пиропы стандартных размеров (2–5 мм), а по-соседству с оливиновой бомбой и россыпью зерен монгольского хризолита — аналогичные зерна его якутского собрата; труднее оказалось с лунным камнем, ибо сравнивать его было не с чем — аналога не нашлось ни в музее Политехнического института, ни в нашем. Ювелирно-поделочные камни — голубой халцедон и родонит — были выставлены уже обработанные, в виде полированных пластин и плоских вставок. Удалось Мунхтогтоху «обыграть» и пушкинитовый кошачий глаз, сделав из него два опытных кабошона. Все это было наглядной иллюстрацией к нашим материалам — геологическим картам, схемам, полевым дневникам и многим документам, а также к нашим доводам.

Всеобщее внимание сразу привлек пироп, который, казалось, затмил все остальные, не менее замечательные самоцветы. И именно пироп оказался тем камнем преткновения, из-за которого разгорелись страсти. Наряду с громадным интересом к этому таинственному минералу, который прогнозировал в Монголии сам академик А. Е. Ферсман, возникли вполне естественно и сомнения: а тот ли это пироп? Судя по оранжево-красному цвету, он заметно отличался от чешского граната и, возможно, имел иной состав. Минеральный и химический анализы нашего минерала, которые спешно были сделаны в лаборатории, не могли достаточно убедительно подтвердить его пироповую природу.

А каковы его ювелирные качества? Сможет ли он конкурировать с чешским пиропом? Эти вопросы занимали всех и требовали безотлагательного ответа. И потому, одобрив работу партии «Цветные камни», руководство распорядилось в кратчайшие сроки определить практическую ценность открытых самоцветов и в первую очередь пиропа, хризолита и лунного камня. Было решено провести испытания этих минералов в камнерезном цехе Комбината бытовых услуг и изготовить из них опытные ювелирные изделия. Для выяснения состава пиропа и его свойств направить пробы в ЧССР: интересно было знать мнение специалистов страны, где гранат является национальным камнем.

Таким образом, дальнейшая судьба открытых нами самоцветов теперь целиком зависела от результатов испытаний. Не теряя веры в счастливую судьбу своих камней, мы подготовили необходимый материал. Им, как и следовало ожидать, сразу заинтересовался Ж. Чойнзон из Комбината бытовых услуг. Один из опытнейших мастеров-камнеобработчиков, он с присущим ему энтузиазмом взялся обыграть наши камни. Одновременно пробы пиропа были отправлены в Пражский институт геологии и в Ленинград, в Институт ювелирной промышленности, для Л. А. Попугаевой. На это были свои основания — ленинградский геолог Лариса Анатольевна Попугаева руководила в то время Лабораторией камнесамоцветного сырья вышеупомянутого института.

Специалисты хорошо знали эту невысокую белокурую женщину, открывшую первое коренное месторождение алмазов в нашей стране. Она первая блестяще применила на практике метод поисков алмазов по пиропу. Этот метод затем широко и успешно использовался многими геологами при поисках кимберлитовых трубок в Якутии. А на монгольской земле, ведя поиск по пиропу и раскручивая пироповые нити, мы вышли на его россыпь и коренной источник. Несмотря на непреходящую славу первооткрывателя, Л. А. Попугаева оставалась поразительно скромной, лишенной какой-либо корысти и тщеславия. Она была патриотом камня, который являлся главным ее делом и главным интересом в жизни. Всегда неугомонная и одержимая новыми идеями, Л. А. Попугаева объездила более сотни месторождений и проявлений самоцветов, чтобы самой на месте определить их качество и возможности использования в промышленности. Она исследовала среднеазиатскую бирюзу, казахстанский гематит, памирский лазурит, пиропы и хризолиты Якутии. Ее можно было встретить в экспедициях, научно-исследовательских институтах, на камнеобрабатывающих предприятиях и ювелирно-гранильных фабриках. Она бралась за все, что касалось камня, его популяризации и внедрения в промышленность. И несмотря на огромную занятость, к ней постоянно тянулись геологи и камнерезы, специалисты и любители-коллекционеры за советом и помощью. И на всех и на всё у нее находилось время.

Ларису Анатольевну увлекли мои рассказы о монгольских самоцветах, в особенности заинтересовал любимый ее «конек» — пироп, и она согласилась помочь нам в исследованиях. И вот теперь мы ждали ее ответа, ждали и волновались в душе. Ответ пришел сравнительно быстро. Сначала это было поздравление в восторженных тонах: «Поздравляю, приветствую! Безмерно рада за Монголию, ура! Не могу без эмоций — это так важно и интересно! Л. Попугаева». Затем в министерство пришло подробное письмо с результатами исследований пиропа. Анализы подтверждали, что изученный минерал принадлежит магнезиально-алюминиевому гранату — пиропу. В то же время монгольский пироп отличался от своего якутского собрата оранжевым оттенком. Причина заключалась в его низкой хромистости и повышенном содержании титана. Примесь хрома в гранате (так же как и в рубине) придает ему рубиново-красный цвет, хром «зажигает» в минерале огонь, делая его похожим на раскаленный уголек. Примесь же титана придает пиропу оранжевый оттенок, создает в нем живой и теплый цвет пламени костра.

Окраска монгольского пиропа понравилась Л. А. Попугаевой, хотя она и заметила, что на мировом рынке особенно ценятся его рубиновые и кроваво-красные разновидности. «Ищите среди ваших пиропов хромсодержащие рубиново-красные разности, они должны быть! — писала Л. А. Попугаева. — Интересно, как выглядит монгольский пироп в огранке? Очень бы хотелось взглянуть своими глазами на монгольские чудо-месторождения. Увы! Врачи не выпускают — говорят, что меня надо беречь, как хрустальную вазу. Но вы же знаете, что это все не для меня!». Мы знали кипучую натуру Попугаевой, знали, что спокойная сидячая жизнь годится для кого угодно, только не для нее. Загоревшись монгольскими самоцветами, она помогала исследовать их, волновалась за их судьбу и жадно следила за нашими работами. Но этого ей было мало. И Л. А. Попугаева все порывалась съездить в Монголию, чтобы самой все увидеть и помочь, еще не зная, что судьба отпустила ей слишком мало времени…