Ольга Щербатова - В СТРАНЕ ВУЛКАНОВ. Путевые заметки на Яве 1893 года

Сторожа, начиная с ближайшего к полицейской станции, отбивают часы днем и ночью; этим способом время передается от одного к другому, пока оно не встречается с часом, идущим по гарду от следующей станции. Посредством этих будок, известие о каких бы то ни было необычайных событиях: пожарах, кражах, преступлениях, малайцах амок [145] Амоком называется припадок сумасшествия, случающийся с малайцами, во время которого они в исступлении бегут куда попало, убивая ножом всех встречающихся им по пути. (Прим. О.А. Щербатовой) . , немедленно сообщается по всей окрестности. О всяком событии извещается особым сигналом, повторяемым остальными сторожами и хорошо известным населению. Ускоряя или замедляя темп ударов, каждый гарду указывает направление, по которому идет опасность, вследствие чего окрестные жители имеют возможность приготовиться или к самозащите, или к оказанию помощи в поимке преступника. Последний же, заслыша сигнал, знает, что его проступок открыт и что все настороже.

Каждый туземец, проходящий по дорогам после восьми часов вечера, обязан предъявить свой вид во всех гарду, лежащих на его пути. Сторожа записывают его имя, час прохождения и направление, по которому он идет; если же он покажется им подозрительным, то они имеют право задержать его до утра. Поэтому полиция, узнав о совершенном где-либо преступлении, осведомляется сначала в соседних гарду о ночных прохожих, и так как каждый житель хорошо известен, то полученные сведения дают указания относительно личности преступника.

Среда 3 февраля, Бейтензорг. — Д-р Трейб пришел утром в назначенный час, и мы, позавтракав, отправились вместе в ботанический сад. По дороге директор нам объяснил, что сад устроен по особой системе кварталов, в которых деревья и растения сгруппированы вместе по семействам и подразделениям этих семейств. Благодаря этой системе все экземпляры одного рода и сродственных им видов можно легко изучать и сравнивать между собою, не теряя времени на розыски по всему саду. Принцип, которого придерживаются при посадке, строго научный, а эстетика оставлена в стороне; если же сажать деревья или растения, имея в виду только красоту их и производимый ими эффект, то потребовалось бы вдвое больше места, а в научном отношении оно было бы крайне неудобно.

Сад занимает пространство в сорок шесть десятин и в данную минуту вмещает девять тысяч разновидностей растительного царства, по два экземпляра каждого. Управление состоит из директора, заведующего всеми тремя садами — ботаническим, практическим и горным, имеющими каждый свой отдельный состав служащих. В Бейтензорге кроме директора, есть адъюнкт-директор, три помощника и несколько рисовальщиков, умеющих фотографировать и литографировать, — все европейцы. Под руководством последних находятся туземцы: три малайца с специальными ботаническими знаниями, старший садовник, девять помощников и около ста рабочих.

Мы вошли в сад через главный вход, от которого тянется знаменитая аллея des Kanaries (Canarium commune). Ветви этих гигантов образуют густой свод зелени, возвышающийся на сто футов над дорогой, причем нижние ветви и стволы покрыты различными паразитами, папоротниками и вьющимися растениями, свешивающимися гирляндами. Трудно себе представить что-либо величественнее этого ряда могучих деревьев, фотография которых не передает и сотой части их красоты. Направо и налево от центральной аллеи идут другие — меньшие, а также дорожки и тропинки, ведущие к различным кварталам. Д-р Трейб обратил наше внимание на огромное дерево Albizzia moluccana в 40–50 футов вышины, которому было всего пять лет. Сама по себе Albizzia со своей светлой корой и акациеобразной листвой не представляет ничего особенного и единственное ее преимущество состоит в необычайном росте, быстротой которого она превосходит все известные древесные породы. На Яве она разводится в больших количествах для посадки между молодыми кофейными насаждениями, которым она служит защитой. Другое дерево, оказавшееся хвойным, по своему наружному виду ничем не разнилось от лиственных.

Далее мы завернули к кварталам, на надписях которых значилось Pandanaceae, Cycadeae, Palmae, описанным мною уже раньше. Рядом с последними находился небольшой отдел с орхидеями, довольно немногочисленными, так как здешний климат оказывается для них слишком жарким и их разведением занимаются более специально в Чибодасе. Потом мы спустились к Чиливунгу, по ту сторону которого недавно было отчуждено в пользу сада еще десять десятин, стоивших правительству двенадцать тысяч гульденов и предназначавшихся почти исключительно вьющимся растениям. Пройдя от реки вверх, мы достигли участка, отведенного под виды Ficus sycomoms и пр., отличавшиеся роскошным ростом, раскидистыми кронами и богатырскими стволами. Мы отдохнули немного в беседке, построенной на небольшой возвышенности, откуда открывался вид на местность, окружающую сад: внизу у ног наших весело струилась река, а за ней начинались террасы савахов, окаймленные темными массами джунгла, простиравшегося до подножья двойной горы Панггеранг и Геде.

В конце сада, где помещался квартал хвойных пород, мы любовались красивыми Casuarina, имевшими длинные пониклые ветви и светлую перистую зелень, по сходству которой с перьями птиц кассуари эта разновидность и получила свое название. На обратном пути д-р Трейб повел нас мимо среднего пруда, одна часть которого была покрыта различными Nympheae [146] Nympheae — по-французски — nenuphar, разновидность ее составляет священный лотус древних египтян. (Прим. О.А. Щербатовой) . с большими широкими листьями и великолепными красными, розовыми и желтыми цветами, а другая — известной Victoria regia (семейство Nympheae), этой царицей водяных растений.

Листья ее в семь футов в поперечнике, приподнятые с краев, похожи на огромные зеленые подносы; между ними почти на одном уровне с водою выступают цветы, в первое время воскового белого колера, переходящего затем в бледно-розовый или пурпуровый. Нам посчастливилось видеть все фазисы цветения этого замечательного цветка, достигающего одного фута в диаметре и бывшего действительно замечательно красивым.

Перейдя аллею канари, мы пошли по другой, параллельной ей, состоящей из бразильских пальм со стволами, снизу шарообразными, а сверху круглыми, совершенно гладкими, которые своей белизной сильно выделялись от темной зелени кроны. В конце этой аллеи начинался настоящий джунгл вьющихся растений, между которыми особенно выдавались раттаны (Calamus) с большими колючками и разновидность вьющейся пальмы в шестьсот футов длины, громадные змеинообразные ветви ее то ползли по земле, то обвивались вокруг стволов, то свешивались на воздухе, перекидываясь с дерева на дерево.