Коллектив авторов - «Неправильный аист» и другие наши истории: Книга дневников приёмных семей

Все наши родственники в ней души не чаяли. Вот оно счастье! Наше любимое солнышко! Наш сын Дима вместе с нами радовался появлению Ниночки. Он восхищался её мышлением и охотно играл с ней. Теперь мы точно знали, что наша семья самая счастливая!

Вскоре жизнь преподнесла нам ещё один сюрприз, в нашей семье появилось ещё одно маленькое чудо. Люся родилась под Новый год 31 декабря.

Наш папа какое-то время работал в детском доме водителем автобуса, возил детей то в лагерь, то в санаторий, перевозил из приюта в детский дом. Он постоянно говорил, что они все такие хорошие и умные ребятишки. В один прекрасный день, он забирал детей из приюта «Забота». Ему сказали, что у них есть две хорошие девочки, которым нужна родительская забота и ласка. Они с Ниной были одного возраста. Мы подумали, почему бы нам не навестить этих девчонок. Когда приехали к ним в гости, они казались такими маленькими беззащитными воробушками. Девчонки, получив подарки, охотно стали с нами общаться. Олеся спела песенку, которую выучила в приюте, Лиза показала на пальцах, сколько ей годиков. Ниночка подарила им по куколке и пригласила в гости. Позже социальный педагог, который присутствовал при нашей встрече, сказал, что мы первая семья, с которой они пошли на контакт. Обычно они зажимались, отворачивались и, надув щёки, молчали. Что я тогда испытывала, не знаю. Мне их было сильно жалко, было просто трудно представить, что пришлось пережить этим маленьким девочкам. Я стала постоянно думать о них: как они там, что едят, кто с ними занимается, вдруг их никто не возьмёт. Что с ними будет?

Звонок из приюта развеял все сомнения, мы должны стать их семьёй. Оказывается, девочки часто вспоминают о нашей семье, спрашивают, приедем ли мы ещё. Тогда мы твёрдо решили: кто, если не мы? Дети обязательно должны быть с нами. И через месяц Олеся и Лиза стали жить в нашей семье. Да, конечно, было трудно. Было видно, что Лиза и Олеся перенесли глубочайшую психологическую травму. Были похожи на волчат: кусались, дрались, были агрессивными и недоверчивыми ко всем. Но мы были уверены, что наши забота и ласка отогреют их озлобленные сердца.

Первое время Олеся постоянно что-то прятала под подушку: куски хлеба, печенье. Мы ей старались объяснить, что кушать лучше за столом. Часто задирала девочек. Постоянно старалась сделать кому-то больно, щипалась и толкалась. Было видно, что ей доставляет удовольствие причинять боль. В ней совершенно не было чувства сострадания. Добиваясь своего, она кусала девчонок. Пришлось выставить её на улицу и объяснить, что кусаются только собаки. Потом мы вместе с ней просили прощения у девочек: «Простите меня, пожалуйста! Я больше не буду кусаться, потому что я хорошая девочка». Она с трудом повторяла за мной эти слова прощения. После этого укусы не повторялись. Олеся закатывала истерики только потому, что я поцеловала кого-то первой или начала мыть голову не ей в первую очередь. На любое замечание, она зажимала лицо руками и начинала громко орать. Я понимала, что она это делает для привлечения внимания к себе, по-другому она просто не умела. И я старалась чаще хвалить её за хорошее поведение и настроение, истерик стало меньше.

С появлением Лизы в нашем доме заговорили все шкафы и ящики. Создавалось впечатление, что завёлся барабашка. Она постоянно открывала и закрывала всё, переворачивала содержимое шкафов. Я понимала, что в младенческом возрасте ей, наверно, нечего было открывать и закрывать, и она восполняла упущенное. Ругать и запрещать было бессмысленно, мы вместе с ней стали всё доставать из шкафов, а затем складывать обратно. Постоянно стали её просить что-нибудь достать из ящика. Постепенно интерес к ящикам стал пропадать. Она постоянно что-то засовывала себе в рот. И не важно, была это завязка от платья или тапочек, всё, что оказывалось у неё в руках, обязательно попадало в рот. Боязнь быть наказанной при любом замечании заставляла Лизу перекладывать свою вину на кого угодно, но не признавать ее. В свои три года она совершенно не умела говорить. Мы с ней часами сидели перед зеркалом, учились правильно говорить. Один раз в неделю посещали логопеда. Делали гимнастику и массаж языка, который, рекомендовал логопед.

Девчонки были совершенно не приучены к личной гигиене, не умели играть друг с другом. Я вместе с ними играла в куклы, учила делиться друг с другом, жалеть друг друга. Постоянно разыгрывали спектакли по ролям. Было очень сложно удержать внимание девочек более 5–7 минут. Им становилось скучно, и они старались найти новое занятие. Постоянно приходилось что-то выдумывать, превращать все задания в игру. Каждая хотела быть первой во всём и подчинить себе других. Всё это перерастало в общую ссору, было очень сложно наладить дружеские отношения между ними, Однажды я услышала крики и была потрясена тем, что они кубарем катались по полу, вцепившись друг в друга. Мне ничего не оставалось, как выставить всех за дверь: «Как помиритесь – зайдёте». Ждать пришлось недолго. Через две минуты все уже бегали по залу, приговаривая стишок-мирилку:

Такие забавные детские игры помогали нам налаживать отношения между детьми. С ними мы умывались, делали зарядку, заправляли кроватки и учились любить друг друга. Постепенно девочки стали оттаивать. Но, несмотря на все наши старания, Олесю всё равно пришлось поставить на учёт у психиатра. Порою было тяжело. Даже возникали мысли: отдам… А потом как подумаю, что с ними будет, если нас не будет рядом.

Все сомнения исчезли, когда Олеся лежала в больнице. Уже год, как мы были вместе: и в радости, и в печали. Мы не виделись неделю, а казалось, что вечность. Я зашла в палату и увидела, что мой ребёнок крепко спит, не с игрушками и книжками, а с нашей фотографией, крепко сжимая её в своей маленькой ручке. Ты моя любимая, моя хорошая. Как же я по тебе соскучилась! Я люблю тебя и никогда больше не отпущу так надолго. Я старалась сдерживать слёзы, но они не слушались и текли ручьем. Олеся меня успокаивала. Не я её, а она меня. Крепко обнимала и целовала мои руки: «Мамочка, любимая, меня скоро выпишут, и мы опять будем вместе». В тот момент я поняла, что люблю своих девчонок, таких, какие они есть.

Да, они научились радоваться всему, что их окружает. Однажды рано утром я была потрясена увиденным. Девочки спали в своих новых кроватках, в своей комнате с новыми обоями, это была первая ночь после ремонта. Олеся проснулась самой первой и расцеловывала обои на стене, свою новую кровать, подушку и одеяло. Бережно разглаживала всё, что её окружает. Я видела, что она таким образом выражает свой восторг.