Генри Клауд - Фактор матери

Став постарше, Викки искала у матери утешения, когда ей снился страшный сон или просто становилось грустно. Ей нужны были надежные материнские объятия, но девочка не успевала даже объяснить, в чем дело: Стефани уже прижимала ее к себе, притискивая ее голову к своей груди, и принималась укачивать девочку. «Я с тобой, — шептала она своей полузадохнувшейся дочке. — Улыбнись! Не горюй, лапонька!»

Викки, став взрослой женщиной, матерью троих детей, пришла ко мне на прием с жалобами на постоянное тревожное состояние. «Мама просто-напросто душила меня!» — заявила мне Викки на одном из сеансов.

На самом деле Стефани отнюдь не всегда «душила» свою дочь. Гнев Викки вызывал у нее прямо противоположную реакцию: Стефани «разваливалась на куски» и в свою очередь нуждалась в утешении. Викки припомнила один случай. Когда она уже училась в средней школе, мать однажды не пустила ее с друзьями в кино. Какое-то время девочка попробовала канючить, а затем взорвалась.

— Ты ничего мне не позволяешь! — кричала она. — Там будут все мои друзья, а ты лишаешь меня всякого удовольствия! Ненавижу тебя!

На миг, показавшийся вечностью, мать и дочь замерли в молчании. Лицо матери посерело и словно пошло трещинами — это было похоже на замедленную съемку дома, разрушаемого землетрясением.

— Дочь! Родная дочь! — простонала она, падая на стул. — И это ответ на всю мою любовь! Ты никогда не поймешь, как больно ты ранила свою маму! — шептала она, задыхаясь от рыданий.

Викки казалось, что на нее обрушилась скала. Она и впрямь верила, что убивает человека, принесшего ей в жертву всю свою жизнь.

Нынешняя жизнь Викки

Как и ее мать, Викки была добрым и сострадательным человеком. У нее имелись хорошие друзья и неплохая работа. И все же, как и мать, она сохранила страх перед сильными и перед негативными эмоциями. Если она испытывала одиночество или печаль, она уходила в себя и молча переживала это чувство в себе, не допуская, чтобы оно прорвалось наружу. Рассердившись или обидевшись, Викки заглушала гнев и боль усердной работой. Это помогало ей совладать со страхом, что однажды она «не справится с собой».

В то же время Викки с готовностью «подставляла плечо» всем окружающим. Ей нравилось слушать о чужих горестях, утешать, «перевязывать раны». Постепенно эта привычка сама по себе превратилась в проблему, поскольку Викки всякий раз оказывалась дающей, а не принимающей стороной. Она до дна вычерпывала себя, помогая другим, и при этом ей казалось, что ее чувства никого не интересуют. Однако она и не хотела никому навязывать свои чувства. Она боялась ошарашить другого человека напором своих эмоций, пугалась того, что они ошеломят и ее.

Викки считала, что сильные чувства для нее «плохи», разрушительны. Постепенно она приучила себя почти не испытывать сильных эмоций, но порой утрата, обида или стресс пробуждали их, и тогда Викки казалось, что она обижает других или что она ведет себя эгоистично и отталкивает от себя людей.

Когда невроз тревожности сделался очевидным, Викки поняла, что от этих эмоций ей не уйти. Тогда она обратилась ко мне.

Если описанные в предыдущей главе последствия воспитания матерью — «призраком» показались вам знакомыми, то теперь вы, наверное, решили: «Ну, Викки жилось совсем не так плохо, ведь мама все время была рядом». Да, верно, этот тип матери легко идет на контакт, однако мать Викки страдала от другой, не менее выраженной проблемы — она была чересчур «хрупкой». Мамочка — «фарфоровая куколка» очень легко «бьется». Она не в состоянии справиться с неприятной или напряженной ситуацией. Она не умеет устанавливать границы, контролировать себя и свое окружение, не готова иметь дело с взрослым миром и в особенности не пригодна для материнства. Все это проявляется в ее поведении как матери: проблемы ребенка подавляют ее, захлестывают точно так же, как ее собственные проблемы.

Это становится очевидным, когда ребенок выражает какие-нибудь сильные чувства. Хотя мамочка — «фарфоровая куколка» любит свое дитя, она мгновенно пасует перед его паникой, яростью, печалью или страхом. Сила этих чувств пугает ее, и она не знает, как с ними быть. У нее есть несколько вариантов реакций.

Катастрофа. Мамочка — «фарфоровая куколка» может воспринимать эмоции младенца как нечто катастрофическое. Слезы и вопли Викки казались Стефани гораздо более опасными, чем это было на самом деле, и она слишком эмоционально реагировала на них. Мокрая пеленка превращалась во что-то, угрожающее жизни младенца.

Уход. Пока ребенок спокоен и всем доволен, мамочка — «фарфоровая куколка» тоже спокойна. Но если ребенок капризничает или пугается, такая мать погружается в собственные эмоции, «уходит» от него, и ребенку приходится самому каким-то образом совладать с собой, чтобы мать могла восстановить контакт.

Сверхидентификация. «Фарфоровая куколка» живет в собственном насыщенном болезненными эмоциями мире и воспринимает все через их призму. Когда ее ребенок находится в разладе с реальностью, сквозь эмоции ребенка для нее проступают ее собственные страхи и растерянность. Неконтролируемое «я» матери поднимается на поверхность, и это ее пугает.

Регресс. Мать — «фарфоровая куколка» часто сама пре вращается в ребенка при виде недовольства или огорчения своего дитя. В тот момент, когда нужно поддержать ребенка, она очень расстраивается и от самого ребенка ждет помощи и утешения.

«Удушающая» любовь. Мать — «фарфоровая куколка» предлагает ребенку сверхкомпенсанцию эмоций, вторгаясь тем самым в его личное пространство. Она стоит у него над душой, пытаясь оградить от всех бед. Ее усилия «погасить спичку пеной огнетушителя» приводят к тому, что ребенок все глубже уходит в себя.

Попреки. Мать — «фарфоровая куколка» часто упрекает своего ребенка за его чересчур сильные негативные проявления. Она не понимает, что проблема заключается не в плаче младенца, а в ее реакции на него и в ее ощущении ответственности за огорчение маленького ребенка. Она может сказать что-то вроде: «Перестань плакать, если любишь мамочку».

Гнев. Многие матери — «фарфоровые куколки» не замедлят наказать своих детей за «неправильные» чувства. Если ребенок чересчур много жалуется, труден в общении, цепляется за мать или все время раздражается, такая мать может наброситься на него, пытаясь задушить негативную эмоцию в зародыше. «Прекрати плакать, не то у тебя и впрямь появится причина реветь!» — так реагирует мать, не способная контролировать чувства своего ребенка.

Первая из основных потребностей человека — эмоциональная связь с матерью; вторая — потребность в сдерживании. Сдерживание — это определенная функция матери, которая буквально «удерживает» чувства ребенка, пока он не научится сам управлять ими. Сдерживание помогает ребенку контролировать свои «бури и натиски» и достигать в этом отношении большей зрелости, параллельно развивая и другие черты своей личности. Рассмотрим обе стороны потребности ребенка в сдерживании.