Роберт Сойер - Вселенная. Емкие ответы на непостижимые вопросы

Это всего лишь одна из версий мультивселенной; есть еще одна. Представьте себе отдельные трехмерные пространства, вставленные в общее четырехмерное пространство. Как если бы муравьи ползали по двумерной плоскости и не замечали другую популяцию муравьев на параллельной двумерной плоскости, даже если бы их разделяло очень малое расстояние. Эта мультивселенная – все еще спекулятивная физика, поскольку у нас нет проверенной в боях теории, которая бы описывала исходную точку Большого взрыва.

Множество вселенных.

У физиков ХХI века есть два фундаментальных вопроса, упомянутых в этом дереве решений. Первый – было ли больших взрывов много, или все же он был один? Второй – если больших взрывов было много, все ли они управлялись одними и теми же законами физики? Многие теоретики думают, что нет. Они думают, что больших взрывов могло быть много, и каждый мог привести к миру со своей геометрией, со своими частицами, с взаимодействиями разной силы и так далее. Если так, могло получиться много мертворожденных или стерильных областей. Законы, по которым они существовали бы, не допустили бы того сложного устройства, которое привело к нашему появлению. А если так, вряд ли мы появились в типичной вселенной. Скорее, наша вселенная – тот нетипичный случай, в котором мог появиться наблюдатель. Это называется антропным отбором.

Перенесемся на 400 лет назад, в еще доньютоновские времена, к Кеплеру. Кеплер считал, что Земля уникальна, и ее орбита соотносится с орбитами других планет через красивые математические пропорции, связанные с пятью платоновыми телами. Теперь мы понимаем, что существуют квинтиллионы звезд, каждая с планетной системой. Орбита Земли особенна только тем, что она находится в пределах радиусов и эксцентриситетов, совместимых с жизнью, при которых вода может существовать, не закипая и не замерзая.

Возможно, мы появились благодаря аналогичному концептуальному сдвигу куда большего масштаба. Так же как Земля может быть особенной планетой среди квинтиллионов других, в гораздо большем масштабе, и наш Большой взрыв мог быть особенным. В этой широчайшей космической перспективе то, что мы называем законами вселенной, может быть просто местечковыми подзаконными актами, управляющими нашим кусочком космоса. Некоторым до сих пор не нравится идея мультивселенной, поскольку она делает тщетной надежду на упорядоченное объяснение всех фундаментальных физических величин. Такой же тщетной, как нумерологический квест Кеплера в попытке понять устройство Солнечной системы.

Но физическую реальность не интересуют наши предпочтения, и нам не стоит находиться в плену у догм. В качестве некоторого утешения можно осознать, что пространство и время в большем масштабе могут иметь структуру настолько же сложную, как флора и фауна богатой экосистемы. Наша текущая концепция физической реальности может быть так же ограничена по отношению к целому, как концепция Земли, построенная планктоном, чья вселенная – ложка воды.

Около 10 лет назад я был на конференции в Стенфордском университете, где нас спросили, сколько бы мы поставили на то, что концепция мультивселенной – часть реальной науки. Я сказал, что если взять шкалу, которая начинается моей аквариумной рыбкой, продолжается моей собакой и заканчивается моей жизнью, я уже почти на уровне собаки. Андрей Линде, который потратил 25 лет на изучение «вечной инфляции», сказал, что почти готов поставить свою жизнь. Когда об этом рассказали великому теоретику Стивену Вайнбергу, он сказал, что с радостью поставит на кон собаку Мартина Риса и жизнь Андрея Линде. Что ж, Андрея Линде, моей собаки и меня уже давно не будет в живых, когда выяснится истина, но это не метафизика. Это весьма спекулятивно, но это увлекательный предмет исследования, и это может быть правдой.

Хочу упомянуть кое-что еще более спекулятивное, поэтому выставляю два знака опасности. Честно говоря, это неприятная мысль, немногие ее воспринимают серьезно, а не как развлекательную научную фантастику. Если мы живем в мультивселенной, то могут быть вселенные, куда более пригодные к массовому появлению разумной жизни, чем наша. Например, если бы гравитация была слабее, структуры во вселенной могли бы быть еще больше.

В такой вселенной некий компьютерный гиперпроцессор мог бы симулировать не просто часть реальности, но и целую вселенную вроде нашей. И тогда встает вопрос: а вдруг мы – симуляция?

Вдруг мы сами не настоящая физическая реальность, а искусственная жизнь, как в «Матрице»? Я почти уверен, что это просто научная фантастика. Но невозможность доказать, что это не так, – не препятствие упомянуть о такой возможности хотя бы на таком мероприятии, как наше.

Закончить я хотел бы так же, как и начал. Переведем фокус со вселенной или даже с ансамбля вселенных на реальность здесь и сейчас. Даже в контексте спирали времени, которую я растянул на миллиарды лет в будущее, как и в прошлое, наш век – особенный. Он первый, когда один вид – наш – держит будущее планеты в своих руках. Наш креативный разум может запустить переходы от вида, привязанного к Земле, к виду космических путешественников и от биологического к искусственному разуму, переходы, с которых могут начаться миллиарды лет человеческой эволюции, даже более чудесных, чем те, что были до нас.

С другой стороны, люди могут запустить био-, кибер– или экокатастрофы, которые навсегда закроют такие возможности. Так что наша Земля, бледная голубая точка в космосе, место особенное. Возможно, она – уникальное место, и мы – его хранители в особенно критическую эпоху. Думаю, это важное сообщение для всех нас, астрономы мы или нет.

Крис Рэпли, кавалер ордена Британской империи – профессор климатологии в Университетском колледже Лондона. Рэпли также сотрудник Колледжа святого Эдмунда (Кембридж), почетный приглашенный исследователь в Лаборатории реактивного движения NASA, член неправительственной организации «Европейская академия», член правления Мемориального фонда Уинстона Черчилля, председатель совещательного комитета по научной политике при генеральном директоре Европейского космического агентства и глава Лондонского партнерства по вопросам изменения климата. Ранее Рэпли занимал должности директора лондонского Музея науки, главы Британской антарктической службы, исполнительного директора Международной программы по изучению геосферы и биосферы в Шведской королевской академии наук, а также руководил командой глобального наблюдения за атмосферой Земли в Маллародовской лаборатории космических исследований. На сегодняшний день основные интересы Криса Рэпли связаны с популяризацией климатологии. В соавторстве с драматургом Дунканом Макмилланом он написал с восторгом принятую публикой пьесу «2071 – Мир, который мы оставим своим внукам». Рэпли и сам сыграл в постановке на сцене лондонского театра «Ройал-Корт». Эта пьеса также опубликована издательством Джона Мюррея. В 2008 году Рэпли был награжден медалью Эдинбургского королевского общества за «значительный вклад в распространение знания и благополучие человечества».