Роберт Сойер - Вселенная. Емкие ответы на непостижимые вопросы

Думает ли вселенная о себе самой? Да, мы, рожденные в космосе, думаем. Но очень многим из нас на этой планете нужно понять, где мы и почему мы здесь. Это знание, которое может освободить всех нас и сделать нас цивилизацией, устремленной в будущее.

Нам потребуется вся доступная огневая мощь. Ставки высоки. Понимание и принятие вселенной, того, как она работает, – слишком важные вещи, чтобы упускать их. Как написал когда-то один из наших друзей, «этот мир бережет для нас лишь один сладкий момент [12] Эту премию получили в 2011 году Сол Перлмуттер, Брайан П. Шмидт и Адам Рисс. – Прим. ред. ». И этот момент – сейчас.

Мартин Рис – член Тринити-колледжа и почетный профессор космологии и астрофизики Кембриджского университета. Он носит почетный титул королевского астронома и работает приглашенным профессором в Имперском колледже Лондона и Университете Лестера. В 1973 году Рис стал членом Королевского колледжа и Плюмовским профессором астрономии и натурфилософии в Кембриджском университете (этот пост он сохранял до 1991 года), а в течение 10 лет был директором Института астрономии при Кембриджском университете. С 1992 по 2003 год Рис был профессором-исследователем Королевского Общества, а затем, с 2004 по 2012 год, – ректором Тринити-колледжа. В 2005-м он в качестве члена вошел в Палату лордов и был президентом Королевского общества с 2005 по 2010 год. Рис – иностранный член Национальной Академии наук США, Американского философского общества, Американской академии искусств и наук, почетный член Российской академии наук, Папской академии и ряда других иностранных академий. Среди его наград – золотая медаль Королевского астрономического общества, международная премия им. Бальцана, медаль Брюса Тихоокеанского астрономического общества, премия Хайнемана по астрофизике, премия Боуэра Института Франклина, премия за достижения в области космологии фонда Питера Грубера, премия им. Эйнштейна Всемирного совета по культуре и премия Крафоорда (Шведской королевской академии наук). Рис был президентом Британской ассоциации развития науки (1994–1995) и Королевского астрономического общества, а также попечителем Британского музея, фонда инноваций NESTA, Мемориального фонда Кеннеди, Национального музея науки и промышленности и Института исследований общественных отношений. Сейчас Рис – член наблюдательного совета Принстонского института передовых исследований и трастового фонда Gates Cambridge. Он автор и соавтор более 500 научных статей, в основном по астрофизике и космологии, а также восьми книг (шесть из которых – публицистические), многих газетных и журнальных статей на научные и общие темы. К его основным научным интересам относится астрофизика высоких энергий, в особенности физика гамма-всплесков, ядер галактик, формирование черных дыр и процессы излучения (в том числе гравитационных волн), формирование крупномасштабной структуры вселенной и общие вопросы космологии.

Меня часто спрашивают, могут ли астрономы предложить науке и философии какую-то особую точку зрения? Я думаю, могут, и она состоит в понимании, что впереди – огромные промежутки времени.

Поясню. О невообразимой длине эволюционного прошлого сейчас знают все. Если вы живете не в Кентукки и не в некоторых мусульманских странах, вы понимаете, о чем говорит нам дарвинизм. Он говорит, что мы и наша биосфера – результат четырех миллиардов лет естественного отбора. Но многие почему-то думают, что мы – люди – кульминация этого процесса. Астроному это вряд ли покажется правдоподобным.

На самом деле, скорее всего, мы ближе к началу эволюции, чем к ее концу. Наше Солнце сформировалось четыре с половиной миллиарда лет назад. Топлива у него хватит еще примерно на 7 миллиардов лет, а затем оно стремительно раздуется, поглотив ближние планеты и уничтожив всякую жизнь на Земле. А расширяющаяся вселенная, возможно, будет существовать вечно. Как сказал Вуди Аллен, «вечность – это очень долго, особенно ближе к концу».

Скорее всего, Ньютон думал о космических путешествиях. Вот (рис. 1) знаменитая иллюстрация из его «Начал», на которой пушечным ядром стреляют с вершины горы. Он понимал, что ядро уйдет на орбиту, если выстрелить с достаточной скоростью – 25 000 км/час.

Это было невозможным до 1957 года, когда на орбиту вышел «Спутник», а потом мы увидели зарю космической эры – Юрия Гагарина, который на корабле «Восток 1» вышел на орбиту и совершил виток вокруг Земли.

Иллюстрация из «Начал» Ньютона.

Но высадки на Луне произошли более 40 лет назад, для молодых людей это древняя история. Если бы мы сохранили такую скорость развития и после «Аполлона», на Марсе уже давно были бы наши следы. Но космические полеты с людьми на борту зачахли и свелись к вращению вокруг Земли на орбитальной станции – некоторые из присутствующих проделывали это.

Однако автоматические зонды полетели ко всем планетам и ко многим спутникам планет нашей Солнечной системы. Роботы становятся лучше, и практический смысл отправки людей в космос сводится к минимуму. Тем не менее, многие из нас верят, что некоторые из живущих сейчас людей ступят на Марс, ради приключения и чтобы сделать первый шаг к далеким звездам.

Но если Китай не решится принять участие в захватывающем космическом представлении, эти миссии придется финансировать из частных источников. В этом случае придется экономить, и риски возрастут. Часть миссий окажутся билетами в один конец, а правительства западных стран не готовы подвергать гражданских лиц такой опасности. Тем не менее будет много добровольцев с теми же мотивами, что у ранних исследователей и искателей приключений вроде Феликса Баумгартнера, который совершил свободное падение со сверхзвуковой скоростью со стратостата.

Итак, уже до 2100 года могут появиться группы первооткрывателей, которые будут жить независимо от Земли, на Марсе или на астероидах. Илон Маск сказал знаменитую фразу, что хотел бы умереть на Марсе, но не от столкновения. Ему 44 года, и как мне кажется, он может успеть. Но помните, что в Солнечной системе нет места, где условия хотя бы настолько же благоприятны, как на вершине Эвереста или в Антарктике. От земных проблем не удастся сбежать путем массовой эмиграции в космос. Планеты Б не существует.

Кроме того, к 2100 году произойдут огромные прорывы в генетике и в кибертехнологиях. И какие бы этические ограничения мы ни накладывали на использование этих технологий, нам стоит пожелать удачи тем первопроходцам, которые смогут применить их для адаптации своего потомства к враждебной среде. В итоге, образование нового вида не потребует веков: начнется постчеловеческая эра. На самом деле, они могут перейти на полностью неорганический разум, путешествующий в Солнечной системе и сооружающий массивные объекты. Водянистые органические мозги ограничены в плане вычислительной мощности, и к этому пределу мы, возможно, уже подошли. Но для цифровых компьютеров и тем более для квантовых компьютеров таких пределов нет.