Тревор Кокс - Книга звука. Научная одиссея в страну акустических чудес

Оценить отдаленные последствия хронического шума для обитателей моря довольно трудно. Громкие звуки в резервуаре просто отпугивают рыбу, и она уплывает. Такая реакция свидетельствует, что шум может вытеснить популяции рыб с традиционных мест нереста и обитания, нарушить коммуникацию, которая необходима для поиска пары, навигации и сохранения социальных групп. В данный момент ученые пытаются понять, как измерить вред, если последствия могут проявиться только через много лет, а морские животные способны перемещаться на огромные расстояния.

Как влияет эстетика на восприятие естественных звуков? В Китае и Японии сверчков и других насекомых держали в качестве домашних любимцев из-за красивых звуков, которые они издают. Во времена династии Сун (960–1279 н. э.) их использовали в качестве портативных музыкантов. В предисловии к своей книге о музыкантах-насекомых Лайза Райан пишет: «Следящие за модой люди никогда не выходили из дома без поющих сверчков, спрятанных под одеждой» [183]. Вместо кнопки «пуск» владелец сверчка использовал специальную палочку, чтобы расшевелить насекомое и заставить его петь. Но лично мне больше нравится хор насекомых, особенно когда звук обогащается акустикой леса. Крис Уотсон рассказывал мне о таких хорах в африканских джунглях, в Конго. На закате температура воздуха падает, и сотни или даже тысячи маленьких существ объединяются в «удивительный хор, звуки которого волной прокатываются по лесу» [184]. Они создают богатую музыкальную палитру «наподобие стены звука Фила Спектора», которая стихает примерно через час [185].

Лучшие записи Криса сделаны в таких местах, где каждое отдельное насекомое не слишком выделяется на фоне остальных, а звук «процеживается акустикой окружающей среды» [186]. Лес изменяет голоса животных, и им приходится адаптироваться к изменениям, обусловленным окружением. Когда звук распространяется среди деревьев, он отражается от стволов и ветвей. Поэтому слышится не только крик, исходящий непосредственно от животного, но и его задержанные отражения от ветвей.

Сходство акустики леса и комнаты привело к появлению научных статей с такими названиями, как «Джунгли как концертные залы для птиц» (Rainforests as Concert Halls for Birds) [187]. Недавно я имел возможность убедиться в существовании этого эффекта среди лесов и озер Германии. Я обратил внимание, как меняется акустика, когда переходишь с луга в хвойный лес; воспользовавшись одиночеством, я кричал и слушал отражение своего голоса от деревьев. Время реверберации в лесу составило около 1,7 секунды, что соответствует концертному залу для исполнения музыки барокко [188]. В лесу лучше передаются басы, поскольку звуки высокой частоты поглощаются листьями. Это объясняет, почему живущие в джунглях птицы обычно издают низкие звуки, а их песни довольно просты [189]. Такая песня не только меньше ослабляется листвой; отражения от стволов усиливают низкие частоты точно так же, как отражения от стен зала обогащают оркестровую музыку. В немецком лесу я заметил это усиление, однако оно невелико, поскольку от деревьев звук отражается слабее, чем от стен концертного зала.

Есть также данные о том, что при смене окружающей среды птицы изменяют свои песни. Специалист в области эволюционной биологии Элизабет Дерриберри изучила, как изменилась песня самца белоголовой воробьиной овсянки за последние тридцать пять лет; в своей работе она использовала записи, сделанные в Калифорнии. В тех местах, где за несколько десятков лет листва стала гуще, тон птичьих песен понизился, а темп замедлился [190], там же, где плотность деревьев не изменилась, остались неизменными и песни.

На пение птиц влияют не только леса. Широкомасштабное исследование воздействия хронического шума включало анализ реакции птиц на шум транспорта. В крупных городах, таких как Лондон, Париж и Берлин, большие синицы чирикают быстрее и на более высоких нотах, чем те, которые живут в лесах; городские соловьи поют громче в присутствии транспорта, а малиновки предпочитают петь по ночам, когда становится тише [191]. Для больших синиц низкие ноты очень важны, поскольку чем больше и здоровее самец, тем ниже по тону его голос, однако их песни могут заглушаться шумом от транспорта. Как выразился Ханс Слаббекорн из Лейденского университета в Нидерландах, «либо тебя услышат, либо тебя полюбят» [192]. Высказываются опасения, что шум может нарушить природное равновесие и, следовательно, повлиять на то, голоса каких птиц мы слышим в городе. Возможно, уменьшение популяции домовых воробьев связано с тем, что они не смогли приспособить свой голос к городскому шуму [193].

Адаптация песни к условиям обитания может способствовать тому, что птицы формируют собственные диалекты. Когда ребенок учится говорить, он повторяет интонации окружающих людей. Некоторые виды птиц тоже обучаются пению с помощью имитации, и на них может влиять песня соседей. У трехусого звонаря, обитающего в Центральной Америке, различают несколько диалектов. В северной половине Коста-Рики в его песне присутствует громкий треск и свист, а в южной половине Коста-Рики и на севере Панамы — хриплое кваканье [194]. Птичьи диалекты тщательно изучались, и не в последнюю очередь потому, что они позволяют проследить за эволюцией видов. Если песни соседних колоний птиц отличаются — например, из-за разницы в условиях обитания, — то в конечном итоге представители разных колоний перестают общаться и спариваться друг с другом. В этом случае их гены больше не смешиваются, а это значит, что эволюционные пути колоний начинают расходиться, что может привести к появлению двух разных видов.

Соловей внешне ничем не примечателен, но его пение считают самым красивым в Европе. Послушайте несколько записей соловьиного пения, и вы поймете, какое разнообразие звуков может издавать самец соловья. Эти птицы живут в густых зарослях, и поэтому богатый вокальный репертуар для них важнее, чем внешний вид [195]. В 1773 г. английский юрист, антиквар и натуралист Дэйнс Баррингтон поставил соловья на первое место в хит-параде английских певчих птиц, отметив его бойкость, богатство интонаций, широкий диапазон и блестящую технику [196]. В 1924 г. дуэт знаменитой виолончелистки Беатрис Харрисон и соловья стал первым прямым эфиром BBC с открытой площадки. Соловьи в лесу вокруг дома Харрисон в английском Окстеде привыкли повторять музыку, исполняемую на виолончели во время занятий. Прямой эфир едва не сорвался, поскольку птицы боялись микрофонов. В конечном итоге они запели, и передача завоевала такую популярность, что ее повторяли на протяжении двенадцати лет и она приобрела международную известность [197].

Песня соловья очень красива, и это значит, что она может благоприятно воздействовать на нашу психику, однако реакция человека на голоса животных не ограничивается звуковой эстетикой. Когда люди писали Эндрю Уайтхаусу о своем восприятии птичьего пения, в этих историях редко фигурировали соловьи и их чудесные трели. Чаще люди рассказывали о резких криках серебристых чаек в приморских городах или о взволнованном визге стаи стрижей. Иногда эти звуки напоминали о детстве: «За моим окном послышался крик обыкновенной чайки. И в голове у меня возникла отчетливая картина, скопление траулеров в Пойнт-Ло, где я обычно проводил школьные каникулы». Иногда песни ассоциируются с временами года: «Больше всего я люблю крики стрижей, потому что они напоминают о лете» [198].