Джеймс Глик - Путешествия во времени. История

Обратите внимание: никто пока не говорит, что время похоже на реку. Вселенная похожа на реку. Она течет. (Или не течет, если вы Платон.)

Альфред Жарри [96] Альфред Жарри (1873–1907) — французский поэт, прозаик, драматург, изобретатель термина «патафизика». Прим. ред. , сооружая свою машину времени в 1899 г., замечал, что стало уже «банальным поэтическим приемом сравнивать время с текущим потоком» [97] В следующем столетии то же предвзятое мнение высказал Набоков: «Мы взираем на время как на некий поток, мало имеющий общего с настоящим горным ручьем, пенно белеющим на черном утесе, или с большой тусклой рекой в пронизанной ветром долине, и все же неизменно бегущий сквозь наши хронометрические ландшафты. Мы настолько привыкли к этому мифическому спектаклю, настолько склонны разжижать каждый кусок нашей жизни, что уже не способны, говоря о времени, не говорить о физическом движении» («Ада, или Радости страсти». Перевод С. Ильина). . Банальность этого приема, однако, никого не останавливала. «Время, эта неосязаемая и судьбоносная река, — писал в 1924 г. парижский астроном Шарль Нордман, — усеянная мертвыми листьями, нашими печальными часами, уносимыми вниз по течению». Где же мы на этой картине — мы, разумный наблюдатель? Мы — всего лишь пузырек в вязкой жидкости, говорит абсурдист Жарри. В христианском гимне поется: «Время, как вечный вод поток, / Уносит каждое дитя». Эта река несет нас в вечность, то есть, строго говоря, в посмертие, в загробный мир. Мигель де Унамуно писал: « Nocturno el río de las horas fluye…» — хотя он почему-то представлял эту реку текущей из будущего, el mañana eterno . Марк Аврелий, император и философ-стоик, говорил, что время — это река, потому что, пока мы смотрим, все проносится мимо нас. «Лишь появится что-нибудь, как уже проносится мимо, но проносится и другое, и вновь на виду первое».

Если время — это река, то можем ли мы задаться вопросом, насколько быстро она течет? Этот вопрос кажется естественным, если речь идет о реке, но для времени он не годится. Как быстро течет время? И как это измерили? Мы с головой погрузились в тавтологию. И вопрос «Как быстро мы продвигаемся сквозь время?» ничем не лучше, задавать его столь же бесполезно.

Речной поток может иметь сложную структуру? А поток времени? «Существует и такая теория, — объясняет Спок [98] Спок (Spock) — персонаж научно-фантастического телесериала «Звездный путь: оригинальный сериал» (Star Trek: The Original Series), анимационного сериала «Звездный путь: анимационный сериал» (Star Trek: The Animated Series) и некоторых эпизодов телесериала «Звездный путь: следующее поколение» (Star Trek: The Next Generation), а также ряда полнометражных фильмов. Прим. ред. в классическом эпизоде „Звездного пути“. — Вполне может быть некоторая логика в представлении о том, что время текуче, как река, с течениями, водоворотами, заводями».

Если время — это река, то есть ли у этой реки притоки? Откуда она течет, из какого истока? От Большого взрыва, или так нельзя говорить, поскольку это будет смешением метафор? Если время — это река, то где те берега, что ее удерживают? В. Г. Зебальд [99] Винфрид Георг Максимилиан Зебальд (Winfried Georg Maximilian Sebald; обычно подписывался В. Г. Зебальд, 1944–2001) — немецкий поэт, прозаик, эссеист, историк литературы, писал на немецком и английском языках. Прим. ред. задал этот вопрос в своем последнем романе «Аустерлиц» (Austerlitz):

Если время — река, то где же его берега? Каковы его специфические свойства, сопоставимые со свойствами воды, которая текуча, довольно тяжела и прозрачна? [100] Здесь и далее роман В. Зебальда «Аустерлиц» цитируется в переводе М. Кореневой.

Зебальд спрашивал также: «Чем отличаются вещи, погруженные во время, от тех, что остались не тронутыми им?» Красивая и причудливая мысль, что какие-то части нашего мира, подобно пыльным запертым комнатам, могут оставаться вне времени, могут быть отрезаны от времени, неподвластны потоку.

На самом деле время не река. Мы, люди, владеем огромным метафорическим инструментарием, где на все случаи жизни имеются подходящие приспособления. Мы говорим, что время идет, проходит или течет , и все это метафоры. «Время есть жидкая среда, в которой подрастает культура метафор», — пишет Набоков. Кроме того, мы думаем о времени как о среде, в которой существуем. И о величине, которую мы можем иметь, терять или экономить . Время как деньги, оно похоже на дорогу, на путь, на лабиринт (конечно, это снова Борхес), на нить, на прилив, на лестницу и на стрелу. На все сразу.

«Представление о том, что время „течет“ с естественностью яблока, глухо плюхающегося на садовый столик, подразумевает, будто течет оно сквозь нечто иное, — пишет Набоков, — и, приняв за это „нечто“ пространство, мы получим всего лишь метафору, стекающую по мерной линейке».

Возможно ли, в принципе, говорить о времени без использования метафор?

Может быть, так:

Хотя, если это не метафора, то что это за банальность? Слова, чреватые неожиданностями: «наступят в…», «наступало в…». В этом же стихотворении у Томаса Элиота нашлись слова и о словах:

В представлениях о времени все было настолько зыбко… От этого страдали философы и физики, поэты и авторы бульварных романов. Все они пользовались одним и тем же набором слов. Они рисовали собственные фишки и двигали их по игральной доске. («От перегрузки соскальзывают и оползают, от неточности загнивают и гибнут».) Слова философов отсылали к высказываниям философов, звучавшим ранее. Слова физиков были особенными, они определялись точнее — и вообще сводились в основном к числам. Физики, как правило, не называют время рекой. Они не полагаются на метафоры. По крайней мере, если и полагаются, то не любят этого признавать. Даже «стрела времени» — не столько метафора, сколько крылатое выражение, ярлычок.

В ХХ столетии физики играли ведущую роль — власть, по существу, была у них, а философы по большей части реагировали на их действия или оказывали сопротивление. После того как идеи Эйнштейна были окончательно приняты, метафизики стали, не краснея, заявлять, что время и пространство имеют одинаковый «онтологический [103] Онтология — раздел философии, изучающий бытие. Прим. науч. ред. статус», что они существуют «одинаковым способом». Что же до поэтов, то они жили в том же самом мире, вытягивали из мешка те же фишки, но понимали, что всем словам доверять нельзя. Пруст занимался поисками потерянного времени. Вулф растягивала и сворачивала время. Джойс усваивал новые идеи о времени по мере их поступления с переднего края науки. «Временной или пространственный, — говорит Стивен из „Портрета художника в юности“ [104] «Портрет художника в юности» — роман Джеймса Джойса, написанный в 1907–1914 гг. Герой романа, Стивен Дедал, позже станет героем «Улисса». Прим. ред. , — эстетический образ прежде всего воспринимается отчетливо как самоограниченный и самодовлеющий на необъятном фоне пространства или времени, которые не суть он». Да, это не он. Позже появился «Улисс» — книга одного дня, книга исхода и возвращения. «Огорчительное равенство между исходом и возвращением во времени через обратимое пространство и исходом и возвращением в пространстве через необратимое время». Леопольд Блум [105] Герой романа Дж. Джойса «Улисс». Прим. ред. беспокоится о магнетизме и времени, о солнце и звездах, о притягивании и притягиваемости: «Что-то непонятное с часами. Наручные часы всегда ошибаются». Да, беспокойства хватало.