Карл Саган - Голубая точка. Космическое будущее человечества

В 1960-е и 1970-е гг. был период стремительной экспансии. В те годы можно было подумать – я так и думал, – что человек окажется на Марсе еще до конца века. Но мы отступили. Если не считать автоматических аппаратов, мы отложили путешествия к планетам и звездам. Я не перестаю спрашивать себя: это нервный срыв или признак зрелости?

Может быть, это максимум, на который мы были вправе рассчитывать. В каком-то смысле удивительно, что это вообще оказалось осуществимым: послать десятки людей в недельные лунные туры. У нас хватило ресурсов, чтобы выполнить предварительную разведку всей Солнечной системы, во всяком случае до Нептуна, – наши зонды добыли массу данных, но не принесли ровно никакой краткосрочной, прикладной, насущной практической пользы. Конечно, они нас воодушевили. Помогли нам понять наше место во Вселенной. Легко вообразить хитросплетения альтернативной истории, в которой не было бы ни лунной гонки, ни программы планетных исследований.

Но в то же время можно себе представить, что мы могли гораздо серьезнее посвятить себя исследованиям, и сегодня у нас уже были бы космические зонды, исследующие атмосферы всех планет юпитерианской группы, и десятки спутников, комет и астероидов; на Марсе была бы развернута сеть автоматических научных станций, которые ежедневно сообщали бы о своих открытиях; образцы из многих миров исследовались бы в земных лабораториях. Мы бы изучали геологию, химию, а возможно, и биологию этих пород. Человеческие форпосты уже могли быть обустроены на околоземных астероидах, Луне и Марсе.

Существует множество исторических путей. Тот вариант истории, что случился с нами, привел к серии скромных и первичных, хотя и во многом героических, исследований. Но они меркнут перед тем, что могло бы быть – или, возможно, еще будет.

« ЗАНЕСТИ ЗЕЛЕНУЮ ПРОМЕТЕЕВСКУЮ ИСКРУ ЖИЗНИв стерильную пустоту и возжечь там целый вихрь одушевленной материи – истинная судьба нашей расы» – читаем в буклете организации «Фонд первого тысячелетия» [55] Теперь это Living Universe Foundation – Фонд живой Вселенной. – Прим. пер. . За $120 в год она обещает «гражданство» в «космических колониях – когда придет время». «Бенефакторы», которые пожертвуют больше, также получат «нескончаемую благодарность звездной цивилизации, а имена их будут высечены на монолите, который предстоит воздвигнуть на Луне». Это – крайность в ряду усилий энтузиастов, мечтающих об освоении космоса человеком. Другая крайность, которая чаще встречается в конгрессе, ставит под вопрос само наше присутствие в космосе, особенно – зачем мы посылаем туда людей, а не одних лишь роботов. Амитай Этциони, критик-социолог, однажды назвал всю программу «Аполлон» словом «moondogle», которое можно перевести как «луноблудие»; сторонники этой точки зрения считают, что, раз холодная война окончена, расходы неоправданны, никаких доводов в пользу пилотируемых космических экспедиций нет. Где же в этом спектре суждений нам следует остановиться?

С тех пор, как США опередили СССР в лунной гонке, казалось бы, исчезло непротиворечивое, пользующееся широкой поддержкой обоснование для отправки людей в космос. Президенты и комитеты конгресса ломают голову, что делать с программой пилотируемой космонавтики. Зачем она нам нужна? Но работа астронавтов и прилунения вызвали – по праву – всеобщее восхищение. Свертывание пилотируемой космонавтики означало бы отказ от этого ошеломляющего достижения Америки – убеждают себя политические деятели. Какой президент, какой созыв конгресса решится взять ответственность за завершение американской космической программы? В бывшем СССР также разворачиваются подобные споры: должны ли мы, спрашивают себя русские, отказаться от сохранившихся высоких технологий, в которых мы по-прежнему мировые лидеры? Должны ли мы оставаться верными последователями Константина Циолковского, Сергея Королева и Юрия Гагарина?

Первый закон бюрократии – она гарантированно самоподдерживается. НАСА, пущенное на самотек, не получая четких инструкций сверху, постепенно скатилось к программе, которая позволяла бы сохранять прибыли, рабочие места и льготы. Политика лоббирования интересов, ведущую роль в которой играет конгресс, становится все более мощным фактором при проектировании и осуществлении миссий и достижении долгосрочных целей. Бюрократия закоснела. НАСА сбилось с пути.

20 июля 1989 г., в двадцатую годовщину посадки «Аполлона-11» на Луну, президент Джордж Буш-старший огласил долгосрочную перспективу развития американской космической программы. Эта программа, названная «Инициатива по исследованию космического пространства» (SEI), предусматривает ряд целей, в частности, создание американской космической станции, возвращение людей на Луну, первую высадку на Марсе. Позже господин Буш заявил, что человек должен впервые ступить на поверхность Марса в 2019 г.

Но все-таки программа угасла, несмотря на четкое указание сверху. Спустя четыре года после того, как она декларирована, в НАСА нет даже специальной штаб-квартиры для этого проекта. Небольшие и дешевые роботизированные миссии на Луну, которые вполне могли бы быть одобрены, оказались забракованы конгрессом, так как ассоциировались с SEI. Что же не заладилось?

Во-первых, появилась проблема временны́х рамок. Сроки SEI запланированы на пять с лишним президентских сроков вперед (если предположить, что каждый президент проводит на посту в среднем полтора срока). Таким образом, президенту становится удобно положиться на своих последователей, но всегда остаются сомнения в том, насколько можно на них рассчитывать. SEI радикально отличалась от программы «Аполлон», которая, как предполагалось на момент ее запуска, могла привести к триумфу непосредственно во время президентства Кеннеди или его прямого политического наследника.

Во-вторых, существовали сомнения в том, что НАСА, незадолго до того столкнувшееся с огромными трудностями при необходимости запустить несколько астронавтов на 400 км над Землей, не рискуя их жизнью, в силах запустить экипаж по дугообразной траектории к цели, удаленной на 150 млн км, чтобы после многолетнего пути астронавты еще и в целости вернулись на Землю.

В-третьих, программа задумывалась исключительно в националистическом ключе. Сотрудничество с другими государствами не играло существенной роли ни на этапе проектирования, ни при выполнении программы. Вице-президент Дэн Куэйл, номинально отвечавший за космос, обосновал строительство космической станции как демонстрацию того, что США «являются единственной сверхдержавой в мире». Но поскольку СССР обзавелся рабочей космической станцией на десять лет раньше США, понять аргументацию мистера Куэйла оказалось непросто.