Александр Унцикер - Особенности американского мышления. Закат физики в западной цивилизации

Чтобы быть искренним, я могу пообещать быть беспристрастным, но нет.

Физика, с точки зрения которой я смотрю на историческое развитие, имеет дело с фундаментальными законами природы, которые составляют лишь часть науки. Но и в смежных дисциплинах остается много вопросов без ответа. Например, почему генетический код, лежащий в основе всей земной жизни, состоит именно из этих 20—22 аминокислот? В современной исследовательской культуре редко говорят на эти темы. Я веду речь о науке, и это часто относится только к элементарной физике в узком смысле. Но многое говорит о том, что подобные закономерности существуют и в других естественных науках. В любом случае, учитывая общие традиции мышления, это было бы неудивительно.

Критическое мышление и американская мечта

Кстати, наш анализ не является «антиамериканским». В истории вряд ли найдется империя, которую нельзя было бы обоснованно критиковать, но в целом американские добродетели, безусловно, продвинули цивилизацию вперед. Возможно, лучшим примером мужества, стремления и оптимизма без излишней «европейской» озабоченности стали братья Райт. Хотя один теоретик «доказал», что тяжелое тело никогда не сможет постоянно находиться в воздухе, они просто построили действующий аэроплан. Сделать невозможное возможным – и по сей день воплощение американской мечты.

Тем не менее для устойчивого развития цивилизации необходимы оба компонента – и решение проблем, и размышление. В Европе люди больше стремились к знаниям, чем к власти, открытия считались важнее изобретений, истина, а не успех, была мерилом. Целью было объяснить явления, а не просто описать их, теоретическое понимание предшествовало практическому применению, унификация предшествовала специализации. Европейские ученые больше полагались на общие принципы, а не на расчеты, оторванные от них. В целом они были более скептичны, но и более смиренны, чем их оптимистичные и иногда самодовольные коллеги в Америке.

Американец дружелюбен, уверен в себе, оптимистичен и – без зависти. С другой стороны, европеец, более критичный, более сознательный, менее добросердечный и отзывчивый, более требовательный в своих развлечениях… обычно более или менее пессимистичен 2 2 Эйнштейн (1934), с. 43. .

В настоящее время, в условиях глобализации, эти национальные категории уже трудно различить, но в фундаментальной физике существует кризис, который нельзя игнорировать 3 3 Например, Линдли (1993), Смолин (2006), Унцикер (2012), Хоссенфельдер (2018). . Однако его причины можно понять, только если взглянуть на преобладающий в настоящее время образ мышления, который, по сути, зародился в США.

Хотя различия в менталитете и традициях очевидны, стоит внимательно изучить историю, которой посвящена книга. Понятно, что различные подходы не ограничиваются естественными науками. Поэтому для общего понимания сначала необходимо также рассмотреть европейскую и американскую культуру с точки зрения образования, политики и экономики. Они также будут играть определенную роль для того, чтобы в конце книги оценить последствия для цивилизации, вызванные этим общим кризисом мысли, культурно-исторические следствия которого, конечно, не ограничиваются физикой.

Если набрать в Google слова «список греческих…», всезнающая поисковая система предложит добавить «философов». Это не удивительно для колыбели европейской культуры. Но вот на соответствующий запрос «список американских…» система сначала предлагает авианосцы и актеров. Поиск философов в Новом Свете дает мало совпадений. С точки зрения содержания их ни в коем случае нельзя недооценивать: в XIX веке в Америке работал Чарльз Сандерс Пирс, который, будучи основателем философского прагматизма, рационализировал американский образ мышления. Однако с точки зрения общественного признания философия никогда не достигала того статуса, который она имела в Европе, и многие американцы, вероятно, подвели бы для себя итог прагматизму следующей фразой: «Вам не нужна философия».

На самом деле философия не сулит немедленных выгод, и поэтому ей с самого начала пришлось нелегко в культуре, ориентированной на успех и результаты, которая даже не особенно ценит общее образование как таковое. В Европе, напротив, стремление к знаниям веками закреплялось в умах. Тот факт, что образование рассматривалось как ценность, стал основой интеллектуальной истории.

Декларация независимости Соединенных Штатов также выразила отказ от европейских ценностей в коллективном сознании американцев. Вы нам больше не нужны, мы сами справимся. Декларация гарантировала права на жизнь, свободу и стремление к счастью. Образование не было включено в этот перечень. Не возникло традиции, которая ценила бы приобретение знаний. Почему? В Америке требовались практические навыки, и в конечном итоге дух первопроходцев-иммигрантов привел к расцвету изобретательства, которое к концу XIX века обогнало старый континент. Знание американцами нескольких языков также было признано излишним для практических целей.

Вертикальная мобильность

в Старом и Новом свете

Общества успешны благодаря возможностям для развития, которые они предоставляют своим членам. Европа тоже обязана своим развитием тому, что социальные классы стали «проницаемыми» для любых членов общества – благодаря образованию. Карл Фридрих Гаусс, один из самых выдающихся математиков XIX века, был сыном простого ремесленника. Михаил Васильевич Ломоносов, выходец из семьи рыбаков, прошел пешком 1000 километров до Москвы, чтобы учиться. Иоганн Кеплер, выходец из семьи без гроша в кармане, получил обязательное образование в реформированном Вюртемберге в 1580 году. Гимназия и университет в конечном итоге привели его к озарениям, которые впоследствии произвели революцию во всем мире.

Как противоположность – американская мечта и, безусловно, замечательные условия начала XX века, в которых можно было подняться в высшие социальные слои благодаря своим способностям, смелости и предприимчивости, которые, в отличие от Европы, определялись прежде всего богатством. С другой стороны, титулы и официальные должности мало что значили. Это существовало и в Европе, например, в случае с учеником переплетчика Майклом Фарадеем. Он не получил никакого формального образования, но изучал все научные статьи, которые попадали ему в руки, и таким образом стал одним из самых признанных физиков XIX века. Но в Европе образование считалось условием продвижения по службе: так можно было пройти путь от подмастерья до знаменитого профессора. В Америке успех определялся восхождением «из грязи в князи», от лохмотьев к богатству.