Антон Рай - Феноумен

20.Что касается различных толкований платоновского (и пост-платоновского) понимания идей, то, хотя некоторого рода неясность всегда сопровождает всякого рода познание, а особенно такое, где особо важную роль играют слова (а философ и есть тот, кто произносит умные слова, философию же можно определить как говорящий разум), – так вот, несмотря на это, сущностная неясность в понимании идеи проистекает именно из ее исключительно незримого существования, что мистифицирует идею, превращая философа в какого-то прорицателя. Есть вещь зримая, и есть вещь умопостигаемая (идея). Есть дерево, и есть идея дерева. Мы ее не видим, но она есть. Но где растет дерево-идея, где же все-таки обретается умопостигаемая вещь? Платон ведь не помещает ее в голову человека (да, идея умопостигаема, но рождается она не в голове, – во всяком случае, не в человеческой голове) – и все же где-то она есть. Так создается потенциально мистическое пространство идей, существующих параллельно со зримыми вещами. Но мистика и наука – две вещи несовместные. А уж что нечто мистическое может толковаться хоть так, хоть этак, подразумевается; соответственно, каждый может домысливать способ существования идей так, как ему больше нравится. А вот когда мы ясно видим, как соединяется идея и вещь (человек попросту формирует вещь на ее основе) – здесь пространство для домыслов радикально сужается.

21.Далее, конечно, может возникнуть вопрос – а зачем нужно постигать феноумены, если уму даны сами ноумены? Феноумен ведь формируется на основе ноумена, – не проще ли для ума заниматься умопостижением непосредственно ноумена? В самом деле – чтобы уяснить себе идею Прекрасного, нужно ли умопостигать прекрасные картины – если картины рождаются из идеи Прекрасного, как бы уже заранее данной уму? Это важный вопрос, но по сути он тождественен вопросу типа – зачем художнику нужно писать картину, когда она и так уже есть у него в голове? В том-то и дело, что пока картина не будет написана, ее нет, несмотря на все предшествующие о ней мысли. То же касается и ноуменов, – ноумен не может быть прояснен до воплощения в определенном зримом глазу облике; только воплощение идеи и проясняет, что же представляет из себя воплощаемая идея. Прекрасное, пока оно не стало зримым глазу, не может быть названо прекрасным и умом. Поэтому корректнее говорить, что философ постигает именно феноумены, а не ноумены, хотя здесь и нет полной ясности, так как можно сказать, что, постигая феноумен, он проясняет ноумен, на основе которого феноумен и был создан. И все же противопоставление постижения феноуменов изучению феноменов принципиально корректнее противопоставления феноменов ноуменам (изучения материи постижению идеи).

22.Итак, будем говорить, что философ постигает именно феноумены. На практике познания это означает, что постигающий Прекрасное скорее постигает область воплощения Прекрасного, то есть Искусство (как совокупность феноуменов произведений искусства), а скорее даже какую-то подобласть из этой области, например, живопись или литературу.

23.Пожалуй, к сказанному придется кое-что добавить. Вопрос о постижении ноумена без феноумена есть вопрос о том, может ли ноумен быть назван объектом? Ответ на этот вопрос скорее отрицательный. Да, я помню, что в определении ноумена говорилось, что это некий чисто мысленный объект , но поначалу ноумен и нельзя понимать иначе как объект; слово «объект» подчеркивает реальность ноумена. Обнаруживающаяся далее проблема состоит в том, что свою реальность ноумен находит лишь в феноумене. Сам по себе ноумен – это не объект; идея объективируется только в феноумене.

24.Что же такое ноумен? Во-первых, ноумен следует понимать как наиболее общий принцип-критерий или базовую установку мышления , определяющую творческую деятельность человека. Таковы ноумены Истины, Красоты, Добра, Справедливости и Пользы, а в наиболее абстрактном виде все их можно подвести под одно понятие Блага, – которое и проявляет себя по-разному в различных сферах жизнедеятельности человека. Разум, при его пробуждении у человека, перво-наперво определяет окружающую его реальность как неразумную и задается одним ключевым вопросом: как мне сделать окружающий меня мир лучше? Такова базовая установка человеческого мышления. Вся разумная деятельность сводится к попытке привнести Благо (ноумен Блага) в окружающую реальность, или сделать мир лучше.

25.Во-вторых, ноумен можно назвать предвосхищением конкретного объекта , – так, художник пишет картину, отталкиваясь от идеи того, какой она должна быть, и это, конечно, не общая идея Прекрасного, это идея конкретной картины. Идея картины конкретизирует общую идею Прекрасного (выражающую идею Блага в искусстве), а сама картина объективирует идею картины. Таков путь от ноумена до феноумена, от общего принципа до конкретного объекта. Но познание начинается именно с феноумена, без феноумена познавать было бы нечего, – именно поэтому-то я и утверждаю, что ноумен сам по себе не может называться объектом. Что нельзя изучать предвосхищение объекта , по-моему, ясно – замысел любого объекта реализуется лишь в объекте. Постигать ноумен-замысел – все равно что пытаться постичь несформулированную мысль, но даже наброски к картине, и те уже являются феноуменами, а не ноуменами. В этом смысле можно даже выразить сомнение, стоит ли называть замысел вещи ноуменом и говорить, что кровати сопутствует идея кровати – возможно, правильнее было бы называть ноуменами исключительно общие ориентиры-установки разума и соотносить конкретную кровать только с ноуменом Пользы, а не еще и с идеей этой конкретной кровати. Но эти уточнения не кажутся сверх-принципиальными – для наглядности же, пожалуй, все-таки лучше иметь в виду идею кровати наряду со зримой глазами кроватью, – так мы лучше уясняем себе кровать как феноумен.

26.Но и ноумен-ориентир тоже является предвосхищением объекта, просто более абстрактным. И, как ориентир, ноумен скорее указывает на то, что следует познавать, чем является объектом познания. Ноумен «Истина» указывает на область науки, в которой и познаются конкретные истины; Истина же как ноумен не может познаваться. Сколько бы мы с мечтательно-платоническим выражением лица ни говорили о созерцании истины самой по себе, но, пока мы не возьмемся за изучение какой-то конкретной области и не найдем какую-то конкретную истину, Истина остается непостижимой. Познать Истину саму-по-себе, все равно что съесть пирог сам-по-себе, а не какой-то конкретный испеченный пирог.

27.Тот, кто хочет изучать Истину как ноумен, упрется в ее определение «Истина есть суждение, соответствующее действительности» и далее не сделает ни шагу. Всякий шаг вперед будет шагом к феномену или феноумену (к природному или рукотворному объекту), который и даст материал для формирования научной теории. Даже и сама отсылка к суждению в определении Истины уже подразумевает это, ведь суждение – это суждение о чем-то; без материала суждения истина будет ничем. Опять-таки, даже если мы попытаемся оторваться от материала суждения (хотя это и невозможно), то само-то суждение – уже феноумен, следовательно истина оказывается по определению феноуменальна (как истинное суждение). Чисто же ноуменальной реальности не существует. Ноумен как чисто мыслимое предвосхищение объекта и стремится обрести плоть феноумена, чтобы стать объективной реальностью и, соответственно, стать возможным объектом познания. Не может быть истины без суждения, а самого суждения без того, о чем это суждение.