Хуберт Мания - История атомной бомбы

Плотники были немало удивлены, когда наутро после законного выходного дня опять явились на свое необычное рабочее место посреди пустыни, на триста двадцать километров южнее Лос-Аламоса. Импозантного деревянного сооружения, которое они с таким старанием возвели, больше не было. А ведь платформа на высоте в шесть метров была сколочена из массивных дубовых балок и вполне могла бы — как с укоризной заметил один из рабочих — отлично служить хотя бы в качестве танцплощадки. Но вот поди ж ты, руководитель испытаний Кеннет Бейнбридж, электроинженер Массачусетского технологического института и физик из Принстона, с самого начала и не думал ни о чем другом, кроме как загрузить на этот дубовый подиум сто тонн тротила в деревянных ящиках и пустить эту кучу высотой с дом на распыл. Надо же было в конце концов откалибровать инструменты для предстоящего испытания «Толстяка». Размещенная в центре взрывчатки канистра с растворами плутония из Хенфорда должна была имитировать продукты радиоактивного распада, ожидаемые при подлинном испытании. Бейнбридж в высокопарных тонах распространяется об этом величайшем химическом взрыве всех времен и о впечатляющем огненном шаре оранжевого свечения. Даже на отдалении в сто километров специально поставленный там наблюдатель отмечает световую вспышку и негромкий громовой раскат. Бейнбридж и его группа пересчитывают полученные данные по этому взрыву — ударную волну и выпадение радиоактивных осадков — на ожидаемую взрывную силу плутониевой бомбы. Таким образом возникают указания на необходимые меры предосторожности для людей, измерительных приборов и камер, которым предстоит пережить и записать первое и предположительно несравнимо более мощное выступление «Толстяка».

Мощный удар ранним утром седьмого мая можно было принять и за орудийный салют в честь победы союзных войск над Германией, ибо всего за несколько часов до того немецкий генерал-полковник Альфред Йодль во французском Реймсе подписал акт, которым была подтверждена безусловная капитуляция вермахта. Арестованные в Гехингене немецкие физики-атомщики тоже вот уже несколько дней содержатся в Реймсе. Они размещены на вилле, которую охраняют военные полицейские с автоматами. Во второй половине дня седьмого мая их отправят самолетом в Париж.

Поздним вечером восьмого мая генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель прибыл в Инженерно-саперное училище вермахта в берлинском Карлсхорсте и занял место за столом в офицерском казино. Маршальский жезл, фуражка и правая перчатка лежат подле него на столе. Левую перчатку он не снял. Начальник Верховного командования вермахта должен здесь, в штаб-квартире Красной армии, еще раз подписать акт о капитуляции, ибо Сталин настаивает на собственном сценарии. Часы показывают ноль часов шестнадцать минут девятого мая, когда Кейтель ставит под документом свою подпись. Покидая казино, он еще раз салютует, подняв вверх свой маршальский жезл.

Вильгельм Кейтель короткое время был помолвлен со своей кузиной Кэте Виссеринг. Но она в итоге вышла замуж за инженера Франца Пюнинга, родила в 1910 году в Реклингхаузене девочку по имени Катарина и затем эмигрировала с мужем и дочерью в США. Катарина приобретает себе известную славу ветреницы, невесты коммуниста и светской тусовщицы Кити. На свою четвертую брачную попытку она отважилась с Робертом Оппенгеймером. Будучи кузеном ее матери, самый высокопоставленный солдат Германии Вильгельм Кейтель приходится Кити двоюродным дядей, то есть является кровным родственником миссис Оппенгеймер.

Роберт Оппенгеймер и его группа в этот день лишились своего смертельного врага. Немецкая атомная бомба оказалась не более чем призраком. Вообще-то теперь люди из Лос-Аламоса могли бы перейти на более размеренный ритм работы. Но политики и военные давно решили, что первое атомное оружие будет введено в действие против Японии. Они сразу поняли, какое могущество связано с обладанием атомной бомбой.

Сотрудники Кистяковского, контролируя качество отлитых взрывных линз, используют рентгеновский аппарат, чтобы отследить мельчайшие микротрещины в материале. Пока что соотношение между браком и качественной продукцией никак не сдвигается в пользу удачных отливок. Техническое задание таково: для «Толстяка» требуется 96 прецизионных линз, которые должны взорваться одновременно в продолжение одной пятидесятимиллионной доли секунды, чтобы оказать равномерное обжимающее давление на все точки плутониевого ядра.

В других отделах тоже производится много брака, а некоторые идеи, поначалу казавшиеся грандиозными, в итоге были отброшены как несостоятельные — хотя и стоили немалых денег. Так, Эдвард Теллер и Роберт Оппенгеймер хотели воспрепятствовать тому, чтобы при выбросе «Толстяка» из недр стратегического бомбардировщика В-29 какой-нибудь случайный нейтрон в воздухе проник в плутониевое ядро и привел его к преждевременному взрыву. И вот они конструируют фольгу из бора, которая должна впитывать нейтроны, как губка. Разработка этого шаблона стоит десять миллионов долларов. Фольга в итоге так и затерялась на какой-то полке, оказавшись ненужной.

Вот и металлурги с поистине широким размахом обращаются с высокоценными ресурсами, которые в Лос-Аламосе в сравнении с абсолютными сокровищами уран-235 и плутоний-239 девальвируются в хлам. Члены Клуба писающих плутонием однажды изготавливают две полусферы из чистого золота, чтобы измерить, насколько сильно благородный металл отражает нейтроны. Вскоре уже никто не вспоминал про золото, пока Ричард Фейнман, сопровождая по лабораториям одного посетителя, не привел его в помещение, в котором хранилось бомбовое вещество: «На цоколе лежал маленький, поблескивающий серебром шар. Можно было положить на него ладонь. Он был теплый. Он был радиоактивный. То был плутоний». Когда Фейнман и его гость покидали святая святых, они обнаружили, что коллеги из 11РР1Л все-таки нашли достойное применение для одной из двух золотых полусфер. Она служила стопором для двери плутониевой кладовой.

Иногда Ричард Фейнман кается, что его страсть решать проблемы и взламывать сложные коды приобретает болезненные черты. Однако это раскаяние, конечно, чистое кокетство. Он прямо-таки одержим взломом сейфовых комбинаций. И чем более неразрешимой кажется задача, тем неотступнее она его держит. Самое большое притяжение на него оказывает сейф, в котором хранятся все документы по атомной бомбе: расчеты, формулы, нормы высвобождения нейтронов и указания по конструкции. За два года, которые он провел в Лос-Аламосе, он разработал метод, с помощью которого можно взломать любой сейф в городе за три минуты, если знать последние две цифры комбинации. И он систематически овладевает ими, когда — будто бы случайно — заходит в кабинеты и начинает болтать, непринужденно привалившись спиной к сейфу, а сам в это время одной рукой покручивает колесико. Чудачества взломщика брони Фейнмана демонстрируют его перепуганным коллегам, насколько слабо защищена государственная тайна номер один.