Гэвин Претор-Пинни - Занимательное волноведение. Волненя и колебания вокруг нас

В 2009 году весь мир с тревогой гадал, насколько опасной окажется пандемия свиного гриппа Н1N1, начавшегося в апреле в мексиканском штате Веракрус и за несколько месяцев охватившего большинство стран мира. К концу года в 130 странах от гриппа умерли почти 13 тыс. человек {118} 118 Новейшие данные доступны по адресу: http://ecdc.europa.eu/en/health-topics/HlNl. , однако то, что сначала виделось неконтролируемой волной распространения смертности, теперь считается скорее волной паники. А также прибылей компании «Рош», швейцарского фармацевтического гиганта, к концу 2009 года рассчитывавшей на 2,65 млрд. долларов от мировых продаж антивирусного препарата «Тамифлю». {119} 119 Cage S., “Flu drug Tamiflu boosts Roche sales in Q3 “Reuters News Agency, October 15,2009.

Но пусть на начальной стадии пандемии число смертельных исходов, по счастью, оказалось гораздо ниже, нежели во время предшествующих пандемий, вирус, тем не менее, распространялся по странам и континентам, как гигантская волна. Центры по контролю и профилактике заболеваний подсчитали, что только в США число подхвативших вирус составило что-то между 39 и 80 млн. человек. {120} 120 “ CDC Estimates of 2009 HIN 1 Influenza Cases, Hospitalizations and Deaths in the United States, April-December 12, 2009”, Centers forDisease Control and Prevention, January 15, 2010: wwwcdc.gov/hlnlflu/estimates_2009_hlnl.htm. Эта «мексиканская волна» оказалась неожиданной и грозила перерасти в неконтролируемую пандемию. Ее движение не было похоже на движение волны болельщиков по стадиону — волна распространялась вдоль путей сообщения, в основном с воздушными рейсами. И все-таки это была волна — волна генетической информации, для которой средой распространения стало человечество земного шара. По мере того как люди, переболев, выздоравливали, волна начинала распространяться как регулярная. По счастью, она не преобразовалась в медицинский эквивалент ударной волны, при которой «человеческая» среда распространения подвергалась бы воздействию волны постоянно. То есть люди не выздоравливали бы, а умирали.

Кредитный кризис 2009 года можно назвать финансовым эквивалентом ударной волны. Гребень экономического доверия чрезмерно вырос — вся система оказалась угрожающе нестабильной. Волнообразные скачки показателей, слабые или сильные, пришли в полный беспорядок — рынки обрушились сами на себя, захваченные водоворотом экономической нестабильности и потерянных состояний. Имели место как обычные реверсивные тенденции финансового спада: упавшие в цене акции, подешевевшая недвижимость и растущая безработица, — так и необратимый, широко распространившийся ущерб: банки по всему миру приходилось поддерживать на государственном уровне, а большинство финансовых учреждений потерпели полный крах.

Может показаться, что хаос и беспорядок в финансовом мире не имеют ничего общего со старыми добрыми волнами на стадионе. В конце концов, волны на стадионе — эти безвредные волны информации — не что иное, как неординарный способ управления коллективом. Пробегающая по толпе людей волна притягательна тем, что вовлекает в одну и ту же бессмысленную деятельность, согласованную и в то же время спонтанную, всех и каждого. И раз уж нам удается своими слаженными действиями организовать волну на стадионе, наверняка удастся сообща покончить с пандемиями — медицинскими, финансовыми или какими другими, — пока они не переросли в ударные волны, вред от которых непоправим.

«Какая волна в море самая большая?» — спросил меня как-то приятель; в тот сентябрьский вечер мы с ним сидели за кружкой пива. Мне сразу представилось, что мы не просто потягиваем пиво, а участвуем в викторине, которые частенько устраивают в пабах. Как будто наш столик играет против остальных столиков, а вопрос прозвучал из уст ведущего за барной стойкой. Я представил картину довольно живо. Но вовсе не потому, что питаю к подобным викторинам особое пристрастие — наоборот, я их терпеть не могу, так как вечно проигрываю. Все дело в том, что вопрос оказался из разряда моих любимейших: каждый уверен, что знает правильный ответ, но в действительности ошибается.

Итак, ноль баллов столику возле бара. Потому что их предположение о том, что самая большая волна — это огромный бурун, разбивающийся о берег во время урагана и прочих стихийных бедствий, неверно.

То же самое получают и завсегдатаи за столиком у камина; эти шепчут что-то про аномальные волны, быстро царапая на клочке бумаги их высоту: 18-30 м. Об аномальных волнах известно еще по свидетельствам моряков прошлых столетий: они якобы появляются среди яростно бушующего моря совершенно неожиданно, образуя гигантские стены, которые намного превосходят штормовое волнение вокруг. [51] Снимки со спутников и измерения, сделанные на нефтедобывающих платформах, подтвердили существование аномальных волн, этих морских чудовищ. Они вполне могли стать причиной четверти всех крушений крупных судов, которые считались «необъяснимыми». В самом деле, команды большинства из тех двухсот или около того авианосцев, которые сгинули в морской пучине между 1981 и 2000 годами, сообщали об одиночных или групповых аномальных волнах. (Смотрите Rosenthal, W., andLehner, S., "Rogue Waves: Results oj the MaxWave Project", J. OffshoreMech. Arct. Eng., vol. 130, issued 2008.)

Даже невозмутимые всезнайки, молча сидящие за отдельным столиком, дают неправильный ответ. Самая большая волна вовсе не цунами, как они полагали, не та, что возникла в результате землетрясения 26 декабря 2004 года и погубила 230 000 человек в прибрежных районах Индийского океана.

Но существует — и безоговорочную победу одерживает наш с приятелем столик! — волна намного больше всех перечисленных.

Собственно, вот она:

Возможно, она и не выглядит такой уж большой, поскольку особой высотой похвастать не может — всего около метра от гребня до подошвы. Однако волна эта невероятно огромна, если измерить ее от гребня до гребня — сотни километров. Это приливно-отливная волна.