Сергей Ковалев - История вашего будущего

Всех, кто желает познакомится с этой увлекательной темой, так сказать, теоретически, решительно отсылаю к ну очень популярной книге Анн Анселин Шутценбергер «Синдром предков». Потому что здесь я не собираюсь (да и не собирался) влезать в дебри этого сложнейшего феномена. Моя задача куда как проще: обучить вас нескольким (точнее — трём) способам работы над собой. Позволяющим если и не убрать, то значительно ослабить обусловливание вашей жизни вашими же предками со всеми их нерешёнными проблемами, закрытыми сценариями и прочими заморочками. Оттого и глава эта будет самой короткой в этой книге. Что вполне естественно, если учесть то, какой только хрени в чисто методологическом плане по поводу психогенетических проблем не навыдумывали как психогенетики, так и родственные им семейные расстановщики! Первые, например, до сих пор долго и нудно составляют всякие там генограммы, после чего, найдя предка с подобными клиентским проблемами в основном (до сих пор!) радостно кричат: «Теперь ты понял? Иди и не греши!». А вторые, используя для моделирования трансгенерационных проблем так называемых заместителей — случайных людей из зала, которые должны как бы исполнять роли чужих родственников и предков, — даже не подозревают (или не показывают, что и подозревают, и знают...), что результатом этого может стать серьёзное психическое одержание, а в случае замещения больных или умерших — болезнь и даже безвременная смерть!

Нет, у нас всё и проще, и чище. Потому что при работе с клиентами и в демонстрациях на семинарах я свято блюду главный принцип медицины: «Не навреди!». И потому заниматься мы будет тремя вещами. Устранением созависимости от «некондиционных» предков. Уборкой последствий излишней семейной лояльности. И решением переданных вам по психосоматической линии проблем.

Кстати, о пресловутой лояльности. Для того, чтобы, получив результаты, вы не погрязли в болоте псевдонаучных иллюзий оккультного толка, поясню, что в основу трансгенерационной психотерапии заложено вполне даже наукообразное понятие невидимой лояльности. Под которым в этой самой психогенетике понимается феномен подчинения собственных реакций на окружение, состояний, моделей поведения, убеждений и образов себя чему-то действительно не слишком очевидному. А именно, некоему социальному (ну, разумеется, семейному) единству, выражающему этакую системную (для искомой системы) справедливость. Как своеобразного баланса счетов. Мы как бы продолжаем цепь поколений и оплачиваем прошлые долги, обслуживая потребности сети социальных и семейных обязательств. И именно это — независимо от нашего желания — заставляет нас делать самые различные глупости. Отказываясь от собственного счастья и благополучия ради абстрактной верности предкам со всеми их ошибками и заблуждениями (ныне рассматриваемыми едва ли не как заслуги). Поскольку отношения якобы всегда должны учитывать дух закона правоты и справедливости внутри системы, в которой мы пребываем. И потому, например, в каждой семье, наряду со своим скелетом в шкафу (или в связи с ним) существует свой семейный гроссбух, где есть свой дебет и кредит: долги, обязанности и заслуги. А ещё в любой семье возможна парентификация: инверсия долгов и заслуг, предполагающая, что дети до скончания своего века обязаны расплачиваться со своими папами и мамами, фактически становясь родителями своих родителей!

...С точки зрения ортодоксальной науки о человеке (и его, человека, психическом здоровье), этого угрюмого мужчину нужно было бы срочно отправить в «психушку». Да и как иначе, если то, о чём он отрешённо-испуганно бубнил, не укладывалось ни в какие материалистические рамки! А говорил он — кстати, не рядовой, но чиновник — о чём-то ну совсем запредельном. О присутствии в его жизни некоего существа, постоянно находящегося ну совсем рядом (как я прикинул — чуть ли не в так называемой личной зоне) и периодически как бы активизирующегося. И всё было бы не так уж и страшно — мало ли что там может нам привидеться! — если бы не жуткий результат этой самой активизации. Нет, не для существа, а для моего клиента, который в такие вот периоды буквально пускался во все тяжкие, творя всяческие непотребства, о которых я здесь лучше умолчу...

Мне же было даже куда как проще, чем всем этим ортодоксам, потому что, во-первых, я, как раз тогда начавший создавать вышеупомянутые новые направления в психологии и психотерапии (многомерный нейротрансформинг и интегральное нейропрограммирование), был уже ну очень хорошо знаком с теорией и практиками социальной панорамы Лукаса Деркса. Каковой наглядно показал и доказал, что человек использует пространство вокруг себя для того, чтобы размещать в нём весь свой мир (точнее, его, так сказать, модель), включая проекции людей. И в мире этом, а точнее, в социальной панораме, может запросто находиться что-то или кто-то не слишком желательный...

Во-вторых, к этому времени я давно уже работал в системе психогенетической психотерапии — правда, создавая свои собственные психотехнологии решения трансгенерационных проблем. И, разумеется, знал о существовании феномена «призрака из склепа». Потрясающим по своей загадочности (правда, с точки зрения ортодоксальной науки, а не с позиции теории морфических полей Р. Шелдрейка, каковые, как выяснилось, хранят всю информацию о, как минимум, прошлом — семьи, клана, рода, нации, да и всего человечества...) феномене, когда весьма даже добропорядочный гражданин начинает внезапно и совершенно бесконтрольно проявлять, мягко говоря, девиантное поведение. А потом всегда оказывалось, что в семье этого гражданина несколько поколений назад был некто, проявляющий подобное же поведение — но настолько, что был не только осуждён обществом, но и как бы проклят своими же родственниками и изгнан из рода. И психологам пришлось постулировать существование этакой своеобразной формы семейной справедливости. Когда нерешённые и незавершённые проблемы предков обязательно возвращаются их потомкам...

Здесь была, похоже, как раз такая «классика», в связи с чем я на всякий случай прямо поинтересовался, не было ли в роду у этого мужчины кого-то, кто, так сказать, проявлял нечто подобное тому, что делает он сам в период приступов, но даже в ещё более выраженной форме.

— Был,— резко помрачнев, ответил чиновник. — Дед. НКВДист, что б ему!.. Послевоенный призыв... Редкостная сволочь!.. Такого натворил, что и вспоминать-то страшно. Свои же и «шлёпнули» — было за что... В пятьдесят третьем... А мои мать и отец как про всё узнали, так от него и открестились... Как от проклятого прошлого...