Мэрилин Ялом - История жены

Еще одной женой-аристократкой, которую Революция вынудила к решительным действиям, была Элиза Фужере де Менервиль. Она родилась в семье влиятельного судьи и в восемнадцать лет вышла замуж за мужчину, который был на тринадцать лет ее старше, имел значительное состояние и хорошую репутацию. Как и полагалось представительнице ее класса, она беспрекословно приняла решение своих родителей. Первые пять лет брака они с мужем жили в семье ее родителей, и она была очень счастлива этим обстоятельством. Но в октябре 1791 года они вместе с мужем и двумя маленькими детьми влились в поток эмигрантов, спасающихся от Революции.

Сперва они жили в Бельгии и Голландии, а затем переселились в Англию. Из Франции приходили все более печальные известия: сначала ее мать и сестер отправили в тюрьму, затем ее отца казнили на гильотине. И чем дальше они с мужем уезжали от дома, тем меньше у них оставалось средств. В конце концов в Лондоне мадам де Менервиль, в первые годы брака имевшая позолоченную карету и украшения с бриллиантами, сделалась работницей. Подобно множеству жен эмигранток, она стала единственной кормилицей в семье. Она рассказывала: «Я расписывала веера для купца из Сити, который затем отправлял их в Португалию. Вышивала гладью по заказу другого купца, который затем отправлял свои товары в Россию. Давала уроки французского ‹…› Расшивала платья – это было самое прибыльное предприятие…» [249] Madame de Ménerville. Souvenirs d’Émigration. Paris: P. Roger, 1934. P. 170. Если высокопоставленные мужчины зачастую не могли найти для себя работы за границей, то их жены были более гибкими. Их не готовили к армейской или юридической службе. Они всего лишь умели шить, готовить, были обучены искусствам, и именно эти навыки им пригодились. Революция разрушила многие надежды, но некоторые жены были горды тем, что стали зарабатывать деньги для семьи.

За десять лет, прошедшие с начала Революции до прихода к власти Наполеона (1789–1799), француженки стали как никогда политически сознательными. Конечно, роялистки вроде мадам де Менервиль были бы рады и дальше обходиться без этой сознательности. Большинство представительниц высшего общества были бы довольны прежним положением дел, когда мысли о политике были уделом их мужей и отцов. Однако Революция вынудила их к тому, чтобы думать своей головой и принимать самостоятельные решения. Хотя у них не было представительства в правительстве, они находили способы влиять на систему, игнорирующую их. Какими бы ни были их убеждения – лоялистскими или республиканскими (за возможным исключением мадам Ролан), их главной заботой была безопасность их семей.

Как лозунг «свобода, равенство, братство» отразился на женщинах после того, как жизнь пришла в норму? Привел ли рост политической сознательности среди женщин и их заслуги перед родиной к немедленным изменениям? Короткий ответ – нет. Ни французским, ни американским женам как особой социальной группе не удалось извлечь из Революции пользу и улучшить свою жизнь. Их мужья стали гражданами в новом обществе, а они так и остались в статусе «жены такого-то».

В Америке не было издано новых законов, которые обеспечили бы женщинам, как чаяла того Эбигейл Адамс, защиту от тиранов-мужей. Избавившись от оков британского правления, американцы продолжали довольствоваться введенной британцами системой гражданского права: жена по-прежнему должна была служить и повиноваться своему мужу. Ее интересы по-прежнему подавлялись и не учитывались отдельно от интересов мужа [250] Kerber L. K. Women of the Republic. P. 119–120. .

А во Франции жизнь замужней женщины стала на деле еще тяжелее. Первый реформаторский запал Революции 1789 года смыло кровью эпохи террора. Гражданский кодекс, принятый при Наполеоне в 1804 году, сводил на нет все предыдущие попытки установить равноправные отношения между мужьями и женами; по сути, он, наоборот, закрепил старый, привычный порядок вещей. Француженки сделались заложницами своих мужей, в обмен на «протекцию» они должны были демонстрировать беспрекословное подчинение. По умолчанию считалось, что брак строится на принципе общности владения имуществом, а это значило, что жена не может самостоятельно распоряжаться имуществом, получать доход от него или от его продажи. Всеми доходами и наследством своей жены распоряжался мужчина.

Феминистские мыслительницы, которые в первые годы Революции были исполнены надежд и полны планов, при Наполеоне предусмотрительно хранили молчание. Знаменитую мадам де Сталь император, который не любил, чтобы женщины рассуждали, отправил в ссылку. Труд Мэри Уолстонкрафт «В защиту прав женщин» (1792), содержавший призыв давать девушкам образование, чтобы они не превратились в «заложниц брака», вышел из моды как в родной для автора Великобритании, так и во Франции и в Америке [251] Wollstonecraft M. A Vindication of the Rights of Woman. L.: J. Johnson, 1792; репринт под ред. М. Крамник: Harmondsworth: Penguin Books, 1975. P. 270. .

В годы после Революции предпринималась попытка создать новый образ женщины, обладающей гражданским самосознанием, – Линда Кребер дала ему определение «республиканская мать» [252] Линда Кербер первой использовала термин «республиканская мать» в своей важнейшей статье: Kerber L. K. The Republican Mother: Women and the Enlightenment – An American Perspective // American Quarterly 28. Summer 1976. P. 107–205. . И американкам, и француженкам вменялось в обязанность растить граждан республики и с должной ответственностью относиться к воспитанию гражданского чувства, а их домашние обязанности наделялись политической значимостью [253] Popofsky L. S., Sheldon M. B. French and American Women in the Age of Democratic Revolution, 1770–1815: A Comparative Perspective // History of European Ideas. Women in European Culture and Society. 1987. P. 601. . Поскольку мальчикам до определенного возраста, как и девочкам, если вообще считали это нужным, давали домашнее образование, на матерях лежала обязанность не только научить детей общей грамоте, но и привить им чувство долга и любовь к родине. В помощь французским матерям предлагались патриотические тексты, построенные по аналогии с Катехизисом католической церкви, но посвященные республиканским добродетелям. Один из диалогов в книге «Хорошая мать и ее дитя» начинается с того, что ребенок задает вопрос: «Мама, расскажи нам что-нибудь о Республике, о которой мы столько слышали», – и мать отвечает: «Республика, дитя мое, это правление, основанное на принципах равенства…» – и так далее [254] Harten E., Harten H.-C. Femmes, Culture, et Révolution. Paris: Éd. des femmes, 1989. P. 561–562. .

Задолго до возникновения системы публичного образования на француженок и американок была возложена задача воспитывать в детях – особенно в сыновьях – гражданские добродетели, которые считались необходимыми для благополучия нации. Именно благодаря тому, что роли республиканской матери, или матери-учительницы, как называли ее во Франции, придавали большое значение, многие француженки и американки впоследствии с легкостью вовлекались в социальную и политическую активность.