Юн Эльстер - Объяснение социального поведения. Еще раз об основах социальных наук

Рассмотрим для начала обобщение убеждений. Существует обширная дискуссия о том, какое право голоса, широкое или ограниченное, является более удачной процедурой для получения правильных суждений: правда ли, что многие мудрее, чем немногие. По мнению Аристотеля, это был вопрос сопоставления количества (число участников политического процесса) и качества (компетентность участников):

Под качеством я разумею свободу, богатство, образованность, благородство происхождения; под количеством – численное превосходство массы населения. Может случиться, что одна из частей, составляющих государство, будет обладать качественным преимуществом, а другая – количественным; так, например, люди безродные будут превосходить своей численностью людей благородного происхождения, либо неимущие будут превосходить богатых, однако это количественное превосходство не должно быть таким же большим, как качественное превосходство благородных и богатых. Приходится поэтому оба этих превосходства уравновешивать. Где количество неимущих превосходит указанное соотношение, там, естественно, рождается демократия.

Говоря современным языком, вопрос может быть сформулирован в терминах «теоремы о жюри присяжных» Кондорсе. Предположим, что члены суда присяжных высказывают свои (независимые) суждения относительно того, действительно ли обвиняемый совершил то, в чем его обвиняет прокурор, и что вероятность правоты каждого из них составляет более 50 %. Кондорсе показал, что, если жюри выносит вердикт путем мажоритарного голосования, его шансы принять правильное решение увеличиваются с ростом числа присяжных [310]и тяготеют к определенности, когда состав коллегии растет до бесконечности. Кроме того, для данной численности присяжных шансы верного решения большинства увеличиваются с возрастанием вероятности принятия правильного решения каждым членом [311]. Следовательно, как указывал Аристотель, исход можно улучшить либо путем увеличения численности состава суда, либо повышением их квалификации [312].

Пойдя дальше Аристотеля, мы заметим, что квалификация может находиться в прямой зависимости от количества, а не от социально-экономического положения избирателей. Говоря языком социальных наук, компетентность избирателей может быть «эндогенной» системе, а не даваться «экзогенно». Предположим, что нужно выбрать между двумя политическими системами, олигархией и демократией, и что оба решения принимаются путем мажоритарного голосования, но с разным объемом избирательных прав. При демократии избиратели могут рационально решить остаться в неведении, поскольку влияние каждого на исход крайне невелико [313]. При олигархии избиратели вложат больше усилий в сбор информации, поскольку влияние каждого из них на результат больше.

Бентам замечал, что этот аргумент также применим к голосованию на собрании: «Чем больше число голосов, тем меньше вес и ценность каждого голоса, тем ниже его цена в глазах избирателя и тем меньше у него стимулов сообразовывать свой голос с истиной и вообще идти его отдавать». Отвечая на довод, что собрание (он имел в виду французское Учредительное собрание 1789 года) должно быть многочисленным, поскольку «вероятность мудрости увеличивается с возрастанием численности участников», он писал, что «подавление, которое та же причина оказывает на силу мотивации проявить свою просвещенность, компенсирует это преимущество». В этом промежутке между качеством и количеством и будет находиться оптимальный размер электората, который максимизирует вероятность того, что мажоритарное голосование даст правильные убеждения [314].

Далее рассмотрим сбор предпочтений путем голосования. В данном случае встают две основные, тесно связанные друг с другом проблемы – искажение предпочтений и неопределенность исхода. Если начать с первого, люди могут иметь стимул голосовать за другие предложения и кандидатов, чем те, которых они на самом деле больше всего хотели бы принять и выбрать. Это явление может быть вызвано выбором путем открытого голосования вместо тайного. В Афинах классического периода решения на собраниях принимались поднятием рук, в связи с чем многие опасались выражать свои истинные убеждения. Вследствие этого, как утверждал Фукидид, «при энтузиазме большинства [по поводу сицилийского похода] те немногие, кто был против, боялись показаться недостаточными патриотами, подняв руки против этого». (В больших афинских судах решения, наоборот, принимались тайным голосованием.) Использование поименного голосования вместо других процедур, например «вставания против сидения», также может внушать голосующим робость. На Учредительных собраниях в Париже (1789–1791) и во Франкфурте (1848) у радикалов была практика требовать поименного голосования по важным вопросам со скрытой, а иногда и открытой угрозой, что они подвергнут голосующих против радикальных предложений риску народного насилия, огласив списки с их именами. Даже если при системе «вставание против сидения» существовало очевидное большинство, поскольку система усложняла выявление того, как голосовали отдельные индивиды, при поименном голосовании исход мог быть пересмотрен [315].

В ходе тайного голосования также может иметь место искажение. Практически во всех системах волеизъявления могут возникать ситуации, в которых голосующий, выбирая альтернативу, отличную от приоритетной для него, может породить исход, более предпочтительный тому, который выпал бы в случае искреннего голосования [316]. (Исключение может возникнуть, если кандидаты или предложения были выбраны при помощи генератора случайных решений с вероятностью выбора альтернативы, пропорциональной доле одобривших ее. В этом случае проблема «потраченного зря» голоса не возникла бы. Недостатки системы очевидны и объясняют, почему она никогда не использовалась.) Желание, чтобы приоритетный вариант выиграл с не очень большим перевесом, может заставить голосовать против него. Например, в главе XVIII я говорил о том, что социалисты могут голосовать за коммунистов, чтобы сдвинуть платформу своей партии влево. Если известно наверняка, что вариант, стоящий для голосующего на первом месте, не проходит, он может проголосовать за лучшую альтернативу из тех, что имеют шансы победить. Некоторые системы голосования также создают стимул для того, чтобы не проявлять благосклонность кандидату или предложению, предпочитаемому другими, а проявить свои собственные предпочтения (см. последующий пример), или вводят новые альтернативы с единственной целью сделать более вероятным выбор, соответствующий реальным предпочтениям.

В некоторых случаях исход мажоритарного голосования является неопределенным. Предположим, в муниципальном собрании есть три блока примерного одинакового размера, представляющие соответственно бизнес, промышленных рабочих и профессиональных госслужащих. Собрание должно выбрать между строительством крытого бассейна, субсидированием местного симфонического оркестра или строительством поля для гольфа. В соответствии со стереотипными представлениями об этих группах предположим, что (после долгих дебатов) они расставляют варианты, как показано в табл. XXV.2.