Джордж Ритцер - Современные социологические теории

Символы играют решающую роль в способности людей поступать по-человечески. Из-за символа человек «не пассивно откликается на реальность, которая навязывает себя, а активно создает и воссоздает мир, в котором он действует» (Charon, 1998, р. 69). Кроме этой общей значимости символы в целом и язык в частности обладают для актора рядом специфических функций.

Во-первых, символы дают возможность людям взаимодействовать с материальным и социальным миром, позволяя им называть, классифицировать и запоминать объекты, с которыми они сталкиваются. Таким образом, люди способны упорядочивать мир, который иначе был бы запутанным. Язык позволяет людям называть, классифицировать и особенно запоминать значительно эффективнее, чем они могли бы это делать с помощью символов другого рода, например изобразительных образов.

Во-вторых, символы улучшают человеческую способность постигать окружающую среду. Вместо того чтобы подчиняться потоку множества неотличимых стимулов, актор может испытывать более сильное воздействие одних элементов среды по сравнению с другими.

В-третьих, символы улучшают способность мыслить. Хотя набор рисованных символов обычно дает ограниченную способность мыслить, язык значительно ее расширяет. Мышление с этой точки зрения может пониматься как символическая интеракция с самим собой.

В-четвертых, символы значительно повышают способность решать различные проблемы. Низшие животные должны использовать метод проб и ошибок, но люди могут символически обдумать разнообразие альтернативных действий перед тем, как совершить реальный поступок. Такая способность уменьшает шанс совершить трудноисправимую или непоправимую ошибку.

В-пятых, использование символов позволяет акторам выходить за пределы времени, пространства и даже собственной личности. С помощью использования символов они могут вообразить, что представляла собой жизнь в прошлом или какова она может оказаться в будущем. Кроме того, акторы символически могут выходить за пределы своей собственной личности и представить мир с точки зрения другого человека. Это хорошо известная в символическом интеракциоиизме концепция принятия роли другого (D. Miller, 1981).

В-шестых, символы позволяют нам представить метафизическую реальность, например рай или ад. В-седьмых, на самом общем уровне-символы позволяют людям избегать порабощения их окружением. Они могут быть активными, а не пассивными, т. е. управлять своими действиями.

Действие и взаимодействие

Важнейшим вопросом для символических интеракционистов является влияние значений и символов на человеческое действие и взаимодействие. Здесь полезно применить мидовское деление поведения на скрытое и явное. Скрытое поведение

есть процесс мышления, включающий символы и значения. Явное поведение — это поведение, реально осуществляемое актором. Некоторые виды явного поведения не содержат скрытого (привычное поведение или бессознательные реакции на внешние стимулы). Вместе с тем большая часть человеческих действий включает оба вида поведения. Максимальный интерес для символических интеракци- онистов представляет скрытое поведение. Явное же имеет наибольшее значение для теоретиков обмена и традиционных бихевиористов в целом.

Значения и символы придают отчетливые характеристики социальному действию (в котором участвует единичный субъект) и социальному взаимодействию (которое охватывает двух или более акторов, участвующих в совместном социальном действии). В случае социального действия индивиды мысленно взаимодействуют с другими. Иначе говоря, предпринимая действие, люди одновременно пытаются оценить его влияние на других участвующих акторов. Хотя зачастую люди демонстрируют бессознательное, привычное поведение, они обладают способностью вступать в социальное действие.

В процессе социального взаимодействия люди с помощью символов сообщают значения другим участникам интеракции. Другие интерпретируют эти символы и строят свои ответные действия на основе своей интерпретации. Иначе говоря, в случае социального взаимодействия акторы вовлечены в процесс взаимного влияния.

Осуществление выбора

Отчасти благодаря способности использовать значения и символы, люди, в отличие от низших животных, могут в своих действиях делать выбор. Они не обязательно должны принимать значения и символы, навязываемые им извне. На основе своей собственной интерпретации ситуации «люди способны создавать новые значения и новые границы значения» (Manis and Meitzer, 1978, p. 7). Таким образом, с точки зрения символических интеракционистов, акторы, по крайней мере до некоторой степени, обладают автономией. Они не просто испытывают на себе принуждение или детерминацию; они способны осуществлять нестандартный и независимый выбор. Более того, они способны создавать уникальный стиль жизни (Perinbanayagam, 1985, р. 53).

Эту творческую способность субъекта подчеркнули в своей концепции определения ситуации У. И. Томас и Дороти Томас: «Если люди определяют ситуации как реальные, то они реальны по своим последствиям» (Thomas and Thomas, 1928, p. 572). Томасы осознавали, что большинство наших определений ситуаций сформировало для нас общество. Фактически, они подчеркивали этот момент, особенно как источники наших социальных дефиниций, выделяя семью и сообщество. Однако позиция Томасов отличается акцентированием возможности «спонтанных» индивидуальных определений ситуаций, позволяющих людям изменять и модифицировать значения и символы.

Способность акторов проводить различие отражена в статье Гэри Фаина и Шерил Клейнман (Fine and Kleinman, 1983), в которой анализируется «социальная сеть». Вместо того чтобы рассматривать социальную сеть как бессознательную и/ или принудительную социальную структуру, Фаин и Клейнман рассматривают ее

как набор социальных отношений, которые люди наделяют значением и используют для личных и/или коллективных целей.

«Я» и творчество Ирвинга Гофмана

«Я» (самость) является для символических интеракционистов очень важным понятием (Bruder, 1998). Фактически, Рок утверждает, что «Я» «составляет самый центр интеллектуальной схемы интеракционистов. Все остальные социологические процессы и события вращаются вокруг этого центра, заимствуя у него свое аналитическое значение и организацию» (Rock, 1979, р. 102). Стараясь осмыслить это понятие вне первоначальной мидовской формулировки, сначала мы должны понять концепцию зеркального «Я», которую разработал Чарльз Хортон Кули (Franks and Gecas, 1992). Кули так определил это понятие:

До некоторой степени отчетливое представление о том, как чье-то «Я» — любая разделяемая им идея — видится в отдельном сознании, и своеобразное ощущение себя, которым обладает человек, определяется отношением к тому, что приписывается этому другому сознанию... Таким образом, в своем воображении мы воспринимаем в сознании другого определенное мнение о нашей внешности, манерах, целях, поступках, характере, друзьях и так далее, и испытываем различное его влияние (Cooley, 1902/1964, р. 169)