Юрий Пахомов - Макрохристианский мир в эпоху глобализации

Опираясь на работы М. Вебера и его комментаторов (прежде всего — Ф. Тенбрука), вышеупомянутый профессор Л. Д. Гудков рассмотрел рациональность в качестве структуры сложного (рефлексивного, поворотного) социального действия. Рациональным было названо такое смысловое действие, которое содержит свое собственное объяснение — конвенциональные нормы условий и порядка своей реализации. Тем самым действие становится доступным для воспроизводства и понимания другими.

Таким образом, ценностями европейского, западного в целом, общества выступают: принципы индивидуальной свободы выбора и экономическая самостоятельность индивида, вытекающая из него, развитая правовая структура, верховенство закона, гражданское общество, политическая демократия, представление об универсальных правах человека: терпимость, плюрализм, рациональность. Следует также в этом контексте обратить внимание на то, что весь этот набор ценностей формировался в течение столетий, преимущественно эволюционным путем.

В сравнении с этим все российские реформаторы, начиная с Петра I и заканчивая политикой Советского Союза, выбирали в качестве основного пути модернизацию, но начинали его, опираясь почти исключительно на рациональность, практически игнорируя все прочие европейские ценности.

Европейский опыт свидетельствует в пользу существования определенной нематериальной реальности, выстроенной законом. Тем не менее она не является случайной, если закон отражает реальность. Это тот случай, когда закон сам создает новую реальность, которой все подчиняются, так как все верят в этот закон. Европейское сообщество и общий рынок дали Западной Европе исторический шанс. Одновременно присутствует опасность, вытекающая из того, что движущей силой здесь является «демократия раздумывания». До сих пор ждет решения противоречие между национальными амбициями, которые базируются как на рациональных, так и на иррациональных интересах, и общеевропейской традицией, которая все крепче укореняется в системе ценностей 387 387 Шагвари А. Контрасты между западноевропейской интеграцией и возрождением Восточной Европы // Международный журнал «Проблемы теории и практики управления». — 1997. — № 2. ( http://www.ptpu.ru/issues/2_97/12_2_97.htm ) .

Таким образом, и для Европы в целом, и для любой европейской страны прошлое и историческая память выступают в качестве базовых, т. е. важнейших составных идентичности. Но они являются также полем манипуляций, постоянно служат ареной борьбы разных национальных и идеологических сил путем использования толкований минувших событий в пользу текущей политической конъюнктуры. Украина и прочие страны бывшего СССР стали в последние десятилетия ярким примером подобных процессов (характерных, конечно, и для Восточной, и для Западной Европы) на уровне как массового исторического сознания, так и профессиональной историографии.

В Договоре о Европейском Союзе и в Амстердамском договоре вопрос об европейской идентичности представлен в двух ракурсах. Преамбула Договора про ЕС цитирует понятие, которое в статье V включено в список целей Союза. В ней сказано, что подписавшиеся стороны полны решительности осуществлять общую внешнюю политику и политику безопасности, включая разработку согласно обстоятельствам общей оборонительной политики, которая могла бы привести со временем к созданию общих сил обороны, укрепляя с помощью всего этого также и идентичность Европы как единого целого и ее независимость как фактора укрепления мира, безопасности и содействия прогресса в Европе и во всем мире... приняли решение основать Европейский Союз.

Соответственно в статье В Договора о Европейском Союзе эта организация ставит перед собой цель «утверждение своей идентичности на международном уровне, в особенности путем осуществления Общей внешней политики и политики безопасности, включая возможное оформление в дальнейшем общей оборонительной политики, которая могла бы привести со временем к созданию общих сил обороны». Таким образом, в обеих этих статьях понятие идентичность определяется сферой международных отношений.

Во втором ракурсе идентичность определяется относительно отдельных государств. Так, статья F Договора о ЕС отмечает: «Союз уважает идентичность своих держав–членов, чьи системы правления базируются на демократических принципах».

Все приведенные формулировки указывают на то, что понятие идентичности государств, которые входят в сообщество, определяется скорее как внешнеполитическое или собственно государственное самоутверждение, чем как положительное европейское внутреннее самоопределение. Текст Договора о ЕС привязывает европейскую идентичность к общей внешней и оборонительной политике и политике безопасности отдельных государств, которые, в свою очередь, владеют собственной национальной идентичностью.

Кроме того, анализ документов ЕС и его членов, а также выступлений представителей политической элиты Западной Европы показывает, что почти каждый принципиальный шаг ЕС имеет под собой ценностные основания и опирается на «европейскую идентичность».

Так, у введении в оборот общей западноевропейской валюты евро глава представительства Европейской комиссии в России Р. Райт усматривает не только экономическую и политическую, но и психологическую составляющую: общая валюта ЕС «станет символом всех тех ценностей, которые исповедует ЕС: демократии, законности, рыночной экономики, интеграции» 388 388 Наличная европейская ценность // Коммерсантъ. — 2001. — 21 декабря. . Такие исследователи, как А. Загорский и К. Руссле, также вводят понятия европейских ценностей в политико–экономическую плоскость и отмечают, что «Европейский союз построен на общности ценностей; страны, которые входят в него, имеют приблизительно одинаковый уровень экономического развития, и ни одна из них не занимает господствующего места» 389 389 Руссле К. Вокруг отношений между Россией и Европой // Полис. — 1996. — № 6. .

К аксиологической системе Западной Европы, с политико–правовой точки зрения, можно отнести зафиксированные в Маахстрихтском договоре ценности как элементы, которые формируют идентичности. Так, в статье F Договора о ЕС сказано, что Союз уважает национальную идентичность своих государств–членов. Статья F1 Амстердамского договора модифицирует эту мысль и утверждает, что Союз основан на принципах свободы, демократии, уважения к основным правам и свободам человека, а также на принципах правового государства — принципах, общих для всех государств–членов.