Юрген Каубе - Макс Вебер: жизнь на рубеже эпох

Умная и талантливая баронесса защищается у Макса Вебера в 1901 году на тему «Исторических изменений в позиции авторитарных партий относительно законов о защите труда и мотивов этих изменений», когда Вебер официально еще возглавляет кафедру, но уже отсутствует по уважительным причинам. Параллельно она пытается получить должность фабричного инспектора по Бадену. У нее неплохие шансы, чиновник, в чьей компетенции находится этот вопрос, ей благоволит, однако она опасается, что станет известно о ее помолвке с врачом–евреем, а замужним женщинам из высших кругов не полагалось заниматься профессиональной деятельностью. И все же в августе 1900 года — помолвка с врачом к тому времени уже расторгнута — она становится первой женщиной–чиновником во всей немецкой истории и в своем кабинете в Карлсруэ рассматривает правила трудового распорядка, запрещает или разрешает сверхурочные, проверяет заявки на реализацию строительных работ. Когда она рассказывает о своем опыте в течение первого года работы в докладе на заседании Общества социальной реформы, то удостаивается похвалы самого кайзера.

Однако уже скоро, около 1902 года, работа становится ей в тягость, она впадает в депрессию и не знает, как ей жить дальше. В любом случае она хочет иметь ребенка, чего не может понять Марианна Вебер — к чему тогда все ее образование? Но, как бы там ни было, Эльза вскоре откликается на ухаживания Яффе, к удивлению своих родных и знакомых, которые ожидали для нее более интересной партии. Брак с Яффе можно было бы отнести к числу нередких в то время союзов обедневшего дворянства с еврейским богатством. Но так могло показаться лишь стороннему наблюдателю, ибо переписка между ними показывает, что Эльза фон Рихтхофен не вступала в брак «с расчетом» на то, чтобы поправить свои финансовые дела, а Яффе явно не стремился благодаря своей супруге войти в круг дворянской знати. В отношении мотивов Эльзы фон Рихтхофен прав, скорее, ее биограф Мартин Грин, считавший, что на самом деле она вышла замуж за Гейдельберг: ей хотелось играть главную роль в окружении, соответствовавшем ее острому уму и отвечавшем ее потребностям в интеллектуальном общении [501] Roth: Edgar Jaff6, Else von Richthofen and Their Children, S. 27. Предположение Радкау (R, S. 489), будто Эльза фон Рихтхофен придавала какое–то значение еврейскому происхождению своего супруга, вряд ли соответствовало действительности, учитывая национальность ее первого жениха. «На самом деле…», Green: Else und Frieda, S. 45. .

Первое время совместная жизнь молодоженов тоже определяется прежде всего интеллектуальными ожиданиями Эльзы. Она сразу сообщает ему, что воли, разума и взаимной симпатии недостаточно для счастья. Яффе пытается соответствовать ее требованиям и вскоре после помолвки летом 1902 года заканчивает свою диссертацию о банковском деле в Англии. В письмах к супруге он излагает основные идеи своего будущего сочинения, которое будет охватывать не только экономические темы. По совету Вебера и его коллеги Карла Ратгена Яффе начинает писать докторскую диссертацию в Гейдельберге, доходит до защиты — и разочаровывает. В декабре 1904 года Марианна Вебер пишет Хелене про «лекцию Яффе по случаю вступления в профессорскую должность, где он рискнул вступить на территорию философии и под претенциозным названием „Методологические задачи политэкономии“ представил на суд публики жалкое подобие отчасти неверно понятой работы Макса, к тому же сильно разбавленное и неясное» [502] 21.12.1904, цит. по: Roth: Edgar Jaff6, Else von Richthofen and Their Children. . Его убеждают не отдавать работу в печать. Вплоть до Первой мировой войны в «Архиве социальной науки и социальной политики», который Яффе чуть более года назад выкупил с тем, чтобы продолжать издавать его совместно с Вернером Зомбартом и Максом Вебером, не было опубликовано ни одно его сочинение, тогда как тексты двух других соиздателей присутствуют почти в каждом выпуске журнала.

Тем не менее летом 1903 года Марианна Вебер по–прежнему очарована молодой парой, у которой вскоре рождается ребенок, в то время как Макс Вебер не упускает случая назвать Эльзу странным словом «enveloppe», о чем она будет вспоминать всю свою жизнь: футляр, конверт. Возможно, он имел в виду, что пока не знает, что еще скрывается за ее внешней оболочкой, и в этом он, пожалуй, был прав. Сейчас она была прежде всего одной из тех женщин, что управляли «идейными потоками» в Гейдельберге первого десятилетия нового века. За первым ребенком следует второй (Марианна!), и в 1906 году семья переезжает в новый особняк по адресу Унтер дер Шанц 1. Переезд, однако, не приносит им семейного счастья. В конце 1905 года Эльза Яффе заводит роман с младшим ординатором Гейдельбергской университетской клиники, хирургом Фридрихом Фёлькером — первый в череде ее внебрачных связей и, вероятно, единственный из всех, не выходивший за рамки сексуальных отношений.

Весной следующего года Эльза едет в Мюнхен в гости к своей подруге юности Фриде Шлоффер, которая три года тому назад вышла замуж за психиатра Отто Гросса. Так в ее жизни, а вскоре и в жизни Макса Вебера появилась, пожалуй, самая эпатажная фигура «эротического движения» рубежа веков, ибо Гросс на собственном опыте испытал все те крайности, при помощи которых богема в те годы пыталась расшатать существующий мещанский канон поведения. Оказавшись в качестве судового врача в Южной Америке, он еще в молодости попробовал кокаин, впоследствии пристрастился к морфию и время от времени проходил курс лечения от наркотической зависимости. Он работал ассистентом у Эмиля Крепелина, публиковал статьи о болезнях нервов, защитил докторскую диссертацию, получил профессорскую должность в Граце, где был вынужден работать с ненавистным и ненавидящим его отцом, который с 1905 года был профессором уголовного права в том же университете. В работах Зигмунда Фрейда, который, в свою очередь, довольно скоро обратил на него внимание, Отто Гросс нашел ключ к пониманию всех человеческих страданий. «Психология бессознательного — это философия революции», — заявляет Гросс. Он хочет освободить индивида прежде всего за счет революции половых отношений, а именно за счет устранения всех сдерживающих барьеров, в первую очередь в сексуальной сфере. Распознать корень зла — интериоризированный авторитет — можно по сексуальным запретам и моральным ограничениям. Гросс требует положить конец «эротике в соседней комнате», т. е. перестать ограждать детей от сексуальности взрослых, он требует «уничтожить моногамию и ее еще более нездоровую форму — полигамию». И правда, почему бы не низвергнуть сразу все существующие структуры, если уж на то пошло? В перерывах между собственными низвержениями Гросс, желая избавиться от наркозависимости, посещает натуропатическую клинику на холме Монте–Верита близ Асконы, основанную в 1899 году и с тех пор превратившуюся в европейский центр изменения жизни и ухода от мещанского мира. Кто в те годы отправлялся на «Гору правды», мог не сомневаться, что повстречает там какого–нибудь великого мыслителя, непринужденно разгуливающего в шортах и обдумывающего планы по улучшению мира. Аскону справедливо называли «деревней религиозных отклонений» и «столицей международной психопатии» [503] «Психология бессознательного…», в Otto Gross: “Zur Ueberwindung der kulturellen Krise”, in Die Aktion, Nr. 14 (1913), S. 384–387 (384); «уничтожить…», in Otto Gross: “Anmerkungen zu einer neuen Ethik”, in Die Aktion, Nr. 49 (1913), 1141–1143 (1142); «деревня…» у венгерского искусствоведа Szittya: Das Kuriositäten–Kabinet, S. 89; «столица…» у швейцарского врача и анархиста Брупбахера: Brupbachег: 60 Jahre Ketzer, S. 141. Ссылки на них в: Dudek: Ein Leben im Schatten, S. 35. .