Макс Вебер - Политические работы 1895–1919

Положение, когда носителями политической жизни выступают партии , сохранится. Но новым задачам соответствуют новые партии. «Новые» прежде всего в отношении их членов . Довольно скверно, что партии даже после избавления от всяческих следов своего прежнего смысла имеют обыкновение делать бессмертными технически незаменимые партийные аппараты (секретарей, службу информации и доверенных лиц). Но такое не должно иметь место, по меньшей мере, для лидеров. Если, к примеру, суждено сохраниться национально–либеральной партии, чего желает часть населения, то все–таки она не сможет обратиться к избирателям, выступая за демократические преобразования, с такими лидерами, которые соучаствовали в травле «западной» демократии, — или же не сможет выступить за союз народов с такими вождями, которые хотели присоединить Фландрию или Бриэй, поддерживали нелепую балтийскую политику, восхваляли невероятную ноту Мексике и прежде всего — демагогически способствовали форсированию войны подводных лодок. Иначе предвыборная борьба будет не борьбой за будущее, но гневным сведением счетов по поводу прошлого. Если сегодня 22 монарха отреклись от престола, поскольку подданные не оправдали их надежд, то даже наиболее заслуженные — часть их внушает большую личную симпатию — партийные «знатные лица» должны извлечь последствия из своих заблуждений, в конечном счете стоивших Германии существования, вместо того, чтобы в качестве награды за по возможности скорое переучивание требовать немедленного возобновления влияния в партии или даже мандатов. То же, хотя и иным образом, относится к левым. Такие события, как недавно происшедшее в первом берлинском избирательном округе — исключение чуть ли ни единственного годного в министры политика левых — смертельны: нация сыта ими по горло , тем более солдаты–пехотинцы. Эпоха новых задач требует омоложения, и притом желательно — омоложения солдат–пехотинцев . Каковы же эти задачи?

1. Недвусмысленный отказ от империалистических химер, а значит — чисто автономистский идеал национальности: самоопределение всех германских областей ради объединения в независимом государстве ради безусловно мирного поддержания нашего своеобразия в кругу европейских народов. Но может ли национальный пацифизм остаться нашим длительным настроем — зависит не только от нас одних. Если, как до 1870 года, нашему единению (если и поскольку немцы, в особенности, австрийцы, сами захотят его) уготованы препятствия; если у нас отнимут германские области на Западе или даже на Востоке, не говоря уже об Эльзасе, ради государственной судьбы которого мы — после того, как старому режиму в течение 50 лет не удалось возвратить нам эту исконно германскую землю — хотим честно согласиться с этим миром (который, как мы надеемся, сохранит хотя бы своеобразие Эльзаса) как с окончательным приговором длительному процессу; если кроме контрибуции, выплачиваемой нами Бельгии, под предлогом возмещения убытков, которые вытекают из факта войны как таковой и из обоюдных действий, нас обложат барщинными и долговыми обязательствами — то после эпохи пацифизма, порожденного одной лишь усталостью, любой последний рабочий, который все это ощутит, станет шовинистом! Народная ненависть неиссякаема, и вспыхнет немецкая ирредента [118]со всеми обычными при ней революционными средствами самоопределения . Против иностранного господства годятся даже средства союза «Спартака» [119], и у немецкой учащейся молодежи будет своя задача. Союз народов будет внутренне мертв, и никакие «гарантии» тут ничего не изменят. Английская политика заполучит смертельного врага, а президент Вильсон окажется не всемирным миротворцем, а зачинщиком бесконечных боев.

2. Если — как мы хотим и надеемся — осуществится мир, с которым мы сможем внутренне согласиться, то тогда паролем станет основательная демилитаризация . Это, в первую очередь, конечно же, означает до сих пор отсутствовавшее подчинение военных властей гражданским. Демилитаризация немедленно будет иметь последствием переход к чисто оборонительной системе милиции , подлежащий согласованию на международном уровне. Она не означает беззащитности и не вправе означать ее уже потому, что империалистическая опасность нового поджигательства войны со стороны больше всего виновной в ней России — кроме Америки, единственной страны, которая с легкостью перенесет бойкот любого союза народов, — как будто бы окончательно не устранена.

3. Упразднение гегемониальной великопрусской структуры империи, на деле означавшей господство одной касты, является программным пунктом даже для прусской демократии. Оно было бы и подавно необходимым для объединения с Австрией, каковое, впрочем, принесет и должно принести империи — выскажемся ясно! — не могущество и сплоченность, а тяжелые проблемы и обязательства; ведь в любом случае мощь Германии на международном уровне не возрастет, и потому это необходимость не реальной политики, а политики чувства. Веной еще труднее управлять из Берлина, чем Мюнхеном. Хотя распределение органов власти по крупным центрам или попеременные заседания парламента то в Берлине, то в Вене, или же каждый раз в совершенно новом месте и т. п. были бы чисто внешним явлением, они все же не лишены смысла. Во всяком случае, как раз в текущий момент ради того, чтобы учредительное собрание заседало под весьма ощутимым знаком перемен, оно должно собираться в другом городе, нежели Берлину независимо от того, Франкфурт ли это, Нюрнберг или Мюнхен. Задачей учредительного собрания является создать такую конституцию, которая в интересах равновесия между германскими племенами не только ликвидировала бы теперешние формальные преимущественные права Пруссии, но и представила бы другим государственно–политические противовесы ради компенсации за ее непреходящее материальное превосходство. Какие противовесы?

4. Унитарное или федералистское решение ? Единое или союзное государство? Мы должны уяснить себе то, к чему часто возвращаемся: для этого важна, прежде всего, будущая хозяйственная организация. Действительно строго социалистическая организация требовала бы для единого хозяйства еще и единой политической оболочки. (Лишь мнимым исключением может стать осуществленная общинными правлениями «муниципализация» местных коммунальных предприятий: газо– и водоснабжения, электрического освещения, трамваев и т. д. — поскольку в отношении средств производства: угля, машин и т. п. — вплоть до рабочей силы, она должна оставаться включенной в общий государственно–социалистический план, который должен распределять средства производства по коммунальным предприятиям.) Любое действительно «автокефальное», т. е. руководимое совершенно самостоятельными штабами чиновников, и «автономное», т. е. хозяйствующее по собственным уставам, самоуправление провинций, государств и общин с производственной стороны и в финансах означало бы помеху, растрату и нехватку единой планомерности в национальной экономике. Зато любая самостоятельная организация частного хозяйства может через свободных предпринимателей и через добровольные предпринимательские союзы заключать договоры с федеральными властями, а также, выходя за пределы отдельных государств, создавать экономические регионы, если необходимо единообразно упорядочить лишь право, валюту, торговую политику и производственные налоги. Следовательно, этот основной вопрос организации хозяйства является преддверием к вопросам политическим. Давайте решительно перейдем к его сути, поскольку сам по себе он в высшей степени актуален.