Макс Вебер - Избранное. Образ общества

В полемике с Зомбартом [430]невозможно с достаточным основанием отрицать тот факт, что евреи играли значительную роль в развитии капиталистической хозяйственной системы. Однако этот тезис Зомбарта нуждается, как я полагаю, в некотором уточнении. Какова специфическая экономическая деятельность евреев в средние века и Новое время? Она заключается в предоставлении займов – от выдачи ссуд под залог до финансирования крупных держав, в определенном типе торговли, в значительной степени мелочной, производимой в разъездах и специфически сельской «торговли продуктами внутреннего производства», частично в оптовой торговле и, прежде всего, в торговле ценными бумагами (то и другое в форме биржевых сделок), в обмене валюты и в обычно связанном с этим переводом денег по безналичному расчету, в финансировании войн и очень часто колониальных предприятий, во взятии на откуп налогов (конечно, кроме запрещенных, как налога римлянам), в кредитных и банковских операциях и эмиссионных финансированиях различного рода. Из всего этого современному западному капитализму (в отличие от античности, средних веков и древних государств Восточной Азии) свойственны лишь некоторые – правда, очень важные – формы деятельности, как правовой, так и хозяйственной. В правовом отношении – это операции с ценными бумагами и типы капиталистических ассоциаций; однако они созданы не евреями. Если евреи и ввели их на Западе в их специфической форме, то возникли эти формы деятельности на Востоке (вероятно, в Вавилоне), перешли в эллинистические государства и Византию и только потом были восприняты евреями, впрочем, и арабами. В некоторой своей части эти институты – создания западного средневековья, даже с чисто германским оттенком. Подробное доказательство этого завело бы нас слишком далеко. В своем экономическом аспекте биржа, например в качестве «рынка купцов», создана не евреями, а христианскими купцами; особые типы адаптации средневековых правовых норм к целям рациональных предприятий – например, коммандитные товарищества, различные привилегированные компании, наконец, акционерные компании – возникли без участия евреев, хотя в дальнейшем они играли большую роль во всех видах этой деятельности. И, наконец, специфические для Нового времени принципы предоставления государственного и частного кредита возникли на почве средневековых городов, а затем их средневековая правовая форма была экономически приспособлена к потребностям современных государств и кредитных учреждений. И главное: в большом перечне хозяйственной деятельности евреев отсутствует, если не полностью, то в значительной степени, один важный ее вид, особенно характерный для современного капитализма, – организация труда на предприятиях, таких, как домашняя промышленность, мануфактура, фабрика. Как же объяснить тот факт, что при наличии пролетарских масс в гетто, во времена, когда можно было (за соответствующее вознаграждение) получить от князя патенты и привилегии на любое промышленное предприятие и когда существовали области индустриальной деятельности, свободной от цехов, как объяснить, что при таких возможностях ни одному благочестивому еврею не пришла в голову мысль создать в гетто с помощью благочестивых еврейских рабочих предприятия такого типа, как создавали столь многие благочестивые пуритане с помощью христианских рабочих и ремесленников? А также то, что вплоть до порога новейшего времени при наличии нуждающихся еврейских ремесленников не возникла специфически современная, т. е. индустриальная, буржуазия, которая применяла бы труд этих ремесленников в домашней промышленности? Такие формы использования капитала, как поставки государству, откуп налогов, финансирование войн, колониальных захватов и особенно плантаций, посредническая торговля, ростовщичество, существовали в течение тысячелетий почти во всем мире. Именно в этой деятельности, обычной почти для всех времен и народов, в частности для древней истории, участвовали и евреи в созданных не ими, а возникших в средневековых городах специфически современных формах права и предпринимательства. Напротив, в специфически новой, характерной для современного капитализма области – в рациональной организации труда, в первую очередь промышленного, в индустриальном «предприятии» – они (относительно) почти полностью отсутствуют. Евреи также в достаточной степени разделяют тот хозяйственный этос, который изначально типичен и остается таковым для всех, кто занят в торговле, для купцов, античных, восточноазиатских, индийских, средневековых, занятых мелкой торговлей или предоставляющих крупный кредит; всем им свойственны воля и умение беспощадно использовать любой шанс на успех «ради прибыли запльпи в ад, даже если при этом будут спалены паруса». Однако именно это свойство отнюдь не является характерной чертой современного капитализма по сравнению с другими капиталистическими эпохами. Ни специфически новое в современной хозяйственной системе, ни специфически новое в современном хозяйственном этосе не являются специфически еврейскими. Наиболее глубокие принципиальные причины этого коренятся в особом характере евреев в качестве народа–пария, в их религии. Прежде всего следует иметь в виду чисто внешние трудности, связанные с участием евреев в организации промышленного труда; их юридически и фактически трудное положение, которое позволяло им заниматься торговлей, прежде всего денежными операциями, но не рациональной промышленной деятельностью с постоянным капиталом. К этому присоединяется внутренняя этическая ситуация. Евреи в качестве народа–пария сохраняли двойную роль, изначально действующую в хозяйственных операциях любого сообщества. То, что решительно осуждается по отношению к «брату», допускается по отношению к чужому. В кругу собратьев иудейская этика, без сомнения, носит традиционалистский характер и исходит из необходимости «прокормления»; даже если раввины шли в этом вопросе на известные уступки, на что справедливо указывает Зомбарт [431], применительно к деловой деятельности среди братьев по вере, эти уступки были признанием недостаточной стойкости, и те, кто ими пользовался, оставались вне высших требований деловой этики евреев и не «подтверждали» свою значимость. Что же касается поведения в делах с чужими, то оно считалось этически индифферентным. Такова вообще первоначальная деловая этика всех народов мира, а то, что у евреев она сохранялась длительно, вполне естественно, поскольку уже в древности чужой почти всегда был для них «врагом». Gee хорошо известные призывы раввинов блюсти принципы верности и веры именно в отношениях с чужими ничего не могли изменить в прочно воспринятом предписании закона, запрещающего взимать проценты с иудеев и разрешающего это по отношению к чужим, и в том, что (как также справедливо указывает Зомбарт) предписанная степень законности (при использовании ошибок другой стороны) по отношению к чужому, т. е. врагу, была ниже. Не требуется никаких доказательств (ибо обратное было бы просто непонятно), что на сложившееся, как мы видели, в результате обетований Яхве положение пария и связанное с этим презрение со стороны чужих народ не мог реагировать иначе, чем следуя двойной морали: в делах с братьями по вере – одной, в делах с чужими – другой.