Макс Вебер - Хозяйственная этика мировых религий: Опыты сравнительной социологии религии. Конфуцианство и даосизм

Именно о них идет речь, когда «Peking Gazette» говорит о «gentry and notables» («благородных и знатных»), мнение которых нужно запрашивать.

См. сообщение в «Peking Gazette» от 14 апреля 1895 года об освобождении двумя родовыми союзами человека, арестованного налоговым коллектором.

Hoang P. P. Mélanges sur l’admin // Var. sinolog. 21. Schanghai, 1902. P. 120 f.

К ним не относились колоны и сельские рабочие, некогда являвшиеся илотами господствующего слоя.

Некоторые хорошие новейшие диссертации на эту тему оказались для меня недоступны.

Например, в формах, напоминающих греческие έρανοι (трапезы в складчину), когда денежный капитал аккумулировался кредитным товариществом ( шэ ), а затем право его использования выставлялось на аукцион или разыгрывалось с помощью жребия ( Smith А. Н. Village Life in China. Edinburgh, 1859). Или же когда взявший у друзей ссуду должник становился председателем клуба, которого клубная честь ограничивала в выплатах долга товарищам (своим кредиторам) по частям. Примеры подобных клубов приводятся в: Doolittle J. Social life of the Chinese. London, 1866. P. 147 f. Получателей выплат по долгу часто определял жребий. Это было искусственной заменой древнего соседского кредита и конкурсного управляющего.

Или объявление о принципе фиксированной цены («one price», «truly one price» — cp.: Doolittle J. а. а. О.). Однако, в отличие от пуритан, не было никакой гарантии действительного выполнения этого принципа.

Этот вопрос интересовал государство в связи с заявками на участие в экзаменах, поскольку число кормлений разделялось по провинциям. В официальных списках, например, военных списках еще эпохи Хань, рядом с именем всегда указывалась принадлежность к местности и округу (что тогда несомненно значило место происхождения рода).

Об этом см.: Parker Е . Н. Ancient China simplified. London, 1908. P. 112 ff.

Принцип подобия ( лат .). — Примеч. перев.

Даже в последние десятилетия императорские рескрипты сообщали о том, что судьи принимали решения в процессах на основании частных писем влиятельных лиц («Peking Gazette» от 10 марта 1894 года). Эти процессы были настолько бесконечными, что в императорских рескриптах ими объяснялись неблагоприятные погодные условия, засуха и неэффективность молитв («Peking Gazette» от g марта 1899 года). Полностью отсутствовали какие-либо надежные правовые гарантии. Сколько интриг среди противоборствующих партий чиновничества вызывало открытие какой-нибудь фабрики, можно прочитать между строк императорских рескриптов («Peking Gazette» от 4 марта 1895 года).

Насколько мне известно, эту важную причину краха политически ориентированного капитализма иногда затрагивал И. Пленге, опираясь на собственные рассуждения (сейчас я не могу найти это место). Несомненно, он понял ее значение.

«Юй цзуань тун цзянь ган му», с. 417.

Это оспаривает такой признанный авторитет, как фон Ростхорн: Rosthorn A. von. The Burning of the Books // Journal of the Peking Oriental Society. Vol. IV. Peking, 1898. P. 1 ff. Он верит в устную передачу священных текстов вплоть до эпохи Хань, т. е. до того времени, когда она действительно господствовала в древней Индии. Неспециалисту здесь трудно судить, поэтому позволю себе лишь высказать следующее: по крайней мере, хроники не могут основываться на устной традиции — как показывают расчеты солнечных затмений, они восходят ко II тысячелетию. А если мнение выдающегося знатока распространить на то, что выходит за рамки ритуальной литературы (особенно записанной в поэтической форме), то с ним так же плохо согласуется очень многое из того, что известно об архивах правителей, значении письма и письменном характере сношений между книжниками (что обычно считается достоверным). Конечно, последнее слово здесь могут сказать только специалисты-синологи, и критика со стороны неспециалиста была бы самонадеянностью. Почти повсюду принцип строго устной традиции распространялся лишь на харизматическое откровение и его харизматическое комментирование, но не на поэзию и дидактику. Очень древний возраст письменности проявляется не только в ее образной форме, но и в ее порядке: вертикальные колонки, разделенные линиями, указывают на их происхождение из соединенных пазами бамбуковых пластин. Древнейшие «контракты» являлись соединенными пазами бамбуковыми дощечками или веревкой с узлами: изготовление каждого контракта и всех актов в двух экземплярах, видимо, обоснованно считается пережитком этого (Конради).

Это объясняет довольно раннюю с точки зрения истории развития стереотипизацию письменности, сохраняющуюся еще и сегодня.

Дни, подходящие и не подходящие для общественных дел ( лат. ) . — Примеч. перев.

Шаванн переводит в «Ши цзи» тайшилин как «великий астролог» вместо обычного «придворный хронист»: Сhavannes È. Le Traité sur les sacrifices Fong et Chan de Se-ma Ts’ien, traduit en français // Journal of the Peking Oriental Society. III. l. 1890. P. IV. Позже, уже в новейшее время, некоторые представители книжной образованности были резкими противниками астрологии.

Tschepe Р. А. Hist, du R. de Han // Var. Sind. 31. Schanghai. 1910. P. 48.

В IV веке до н. э. сторонники феодального порядка, прежде всего — заинтересованные в его сохранении княжеские роды, выступили против запланированной бюрократизации в государстве Цинь, поскольку «древние улучшали народ посредством воспитания, а не изменениями в управлении» (что вполне созвучно позднейшим теориям конфуцианской ортодоксии). На что новый министр-книжник Шан Ян заметил совсем не по-конфуциански: «Обычный человек живет согласно традиции, но ее создают высшие духи; обряды не дают никаких указаний для внеобыденного; высший закон — благо народа», и правитель согласился с ним: Tschepe Р. А. Hist, du R. de Tsin. R 118. Вполне вероятно, что в ходе составления и чистки хроник конфуцианская ортодоксия очень сильно затушевывала эти черты в пользу традиционализма, признанного впоследствии правильным. С другой стороны, не стоит принимать за чистую монету сообщения о поразительном почитании древних книжников.

Хотя наследный принц государства Вэй сошел с колесницы и многократно приветствовал придворного книжника-выскочку, он не получил ответного приветствия. На вопрос: «Кто может гордиться — богатые или бедные?», тот ответил: «Бедные», объяснив это тем, что в любой момент может найти себе применение при другом дворе. Л другой книжник пришел в ярость из-за того, что при назначении на пост министра ему предпочли брата правителя. ( Tschepe P. A. Hist, du R. de Han. P. 43).