Уильям Уорнер - Живые и мёртвые

Мне до сих пор тяжко вспоминать о том, что они тогда учинили со мной в суде. Насколько я понимаю, судье конфиденциально намекнули, будто в Янки-Сити считают, что мне надо дать шанс «остудить голову». Меня приговорили к шестидесятидневному тюремному заключению. Это были тяжкие шестьдесят дней. Если бы я был убийцей, грабителем или вором, у меня были бы хоть какие-то шансы на снисхождение... Но все это не для Бигги. Меня приставили ходить за лошадьми, я был неизменным членом команды по разгребанию навоза.

Надо мной издеваются, потешаясь над тем, что я живу в помещении старой тюрьмы. Обидно, не такой уж я толстокожий. Мне нравится это место. Оно мне принадлежит. Это мой дом. И это был дом моей матери. Я никогда не был постояльцем в чужих домах. И не собираюсь им быть.

Можно еще кое-что добавить по поводу здания тюрьмы. Та часть его, которую я занимаю, — это резиденция, построенная для шерифа. Расскажите-ка о ваших исторических особняках. Мой дом уже успел мхом порасти, когда на месте «старинного» сэмпсоновского гнезда, которое я собираюсь снести, еще лес шумел. В один прекрасный день я его подновлю, укреплю фундамент, и у меня будет такой дом, о каком в Янки-Сити никто не смеет даже мечтать. Как бы то ни было, здание тюрьмы — моя крепость. И я останусь там жить.

Малдуны, моя мать и я, всегда принадлежали к тому сорту людей, без которых, как считали настоящие старомодные обветшалые янки, им легче было бы жить. Мы всегда боролись за себя, наивно полагая, что раз уж у нас свободная страна, то семья, преданная своему делу, работающая не покладая рук и зарабатывающая приличные деньги, вправе рассчитывать на справедливые возможности в сообществе.

Но эти паршивые аристократы, эти утонченные леди и джентльмены, чьи дедушки сколотили свои состояния на таких достойных занятиях, как торговля неграми и перевозка рома, желали, чтобы Янки-Сити так и остался диковинной, мертвой глухоманью. С торговлей в Янки-Сити всегда было все в порядке с тех пор, как он появился под солнцем, и не существовало никаких реальных препятствий к тому, чтобы его обживали способные трудолюбивые люди. Но когда старая ирландка и рыжий ирландский парень, еще не научившийся как положено ломать шапку перед белыми людьми, вложили реальные деньги в новое дело — о, какой тогда поднялся вой!

Когда я сколочу состояние — а я сколочу, — я хочу преподнести в дар Янки-Сити памятник Бигги Малдуну. Это будет не надгробный памятник. Это будет первоклассный крытый плавательный бассейн, оборудованный по последнему слову техники, где-нибудь на берегу реки. Он будет открыт круглый год, и там будет инструктор, обучающий всех желающих плаванию и спасению утопающих. Я хочу, чтобы Янки-Сити стал местом, где каждому рыжеволосому крепкому парню была бы дана возможность стать тем, кем он хочет. Я хочу, чтобы дети, независимо от того, кто их матери и отцы, росли без тех потрясений, которые превратили меня в хулигана, каким меня считают. Я хочу, чтобы они росли, гордясь своим родным городом, его историей и теми возможностями, которые ожидают их в будущем».

Многое из того, что Бигги представлял собой как человек, а также из того, что сделало его в Янки-Сити фигурой значимой и для друзей, и для недругов, легче понять, если провести краткий анализ отдельных элементов того социального мира, в котором он достиг известности, и в частности тех политических и статусных условий, в которых ему приходилось действовать на протяжении его политической карьеры.

Сообщество, в котором имели место его взлет и падение, было не просто внешней обстановкой развернувшейся драмы. Действующие внутри него силы способствовали созданию личности Бигги; это были всемогущие чувства и представления, выполнявшие в его карьере функцию, подобную той, какую в жизни героев греческих трагедий выполняла Судьба. И в самом деле, можно было бы наглядно продемонстрировать, что трагические ошибки, выпадавшие на долю героев греческой трагедии, и преследующий их рок были не более чем основополагающими принципами и предписаниями их общества и его социальной логики, действовавшими в драматических постановках, а также в представлениях и ценностях внимавшей им аудитории. Ввиду того, что греческая драматургия до сих пор сохраняет силу своего воздействия — ибо история царя Эдипа способна вызвать слезы у современных зрителей, — представляется вероятным, что те же самые судьбы и трагические ошибки присутствуют в жизни современного человека.

Мать Бигги — человек способный и целеустремленный — подобно большинству новоприбывших из Старого света, начинала свой путь с подножия социальной пирамиды. Здесь Бигги получил первый жизненный опыт, сформировавший его личность. Сообщество Янки-Сити с его американским образом жизни разделено на несколько социальных классов (см. с. 10 и 12), которые образуют субкультуры, оказывающие могущественное влияние на установки всех членов сообщества. Мы уже упоминали о скромных размерах города и в общих чертах коснулись его исторической биографии. Большинство членов высшего класса проживает в районе Хилл-стрит, а также в прилегающих к нему новых районах и районах Старого города. Два высших класса — наследственная аристократия и новая элита — на момент проведения нашего исследования составляли вместе в населении города всего лишь 3 процента. Высший средний класс составлял 10 процентов, низший средний — 28 процентов, высший низший — 33 процента, а 25 процентов населения располагались на самом низшем уровне [16] См.: Warner [139 с ], р. 203. . В районе, выходцем из которого был Бигги, имелась статистически значимая высокая концентрация населения, принадлежащего к низшему классу, и столь же значимая низкая концентрация представителей высшего и среднего классов. Из 400 домов, называемых особняками, примерно половина сосредоточена на Хилл-стрит и в прилегающих районах. Бигги был выходцем из района узких улочек и маленьких домишек, пребывавших, как правило, в бедственном состоянии. Владельцами особняков были преимущественно семьи, относящиеся к Уровням Выше Обычного Человека; маленькие же люди, принадлежащие к социальным низам, живут в домах, чаще всего классифицируемых как находящиеся в плохом состоянии. Поэтому особняки на высотах Хилл-стрит, равно как и название самого этого района [17] Hill Street — буквально: «Высотная улица». , часто служат — и фактически, и символически — обозначением семей, обладающих самым высоким социальным статусом.

На вершине организации городского управления — т.е. иерархии избранных и назначенных должностных лиц — в Янки-Сити находятся мэр и городской совет, переизбираемые раз в два года. Каждый из шести административных районов города избирает в совет одного члена, и, кроме того, еще пять членов избираются от города в целом. Кандидаты на должности мэра и членов совета выдвигаются на беспартийной основе. Эти две когорты кандидатов сходны по своим качествам и социальным данным.