Вячеслав Глазычев - Глубинная Россия: 2000 - 2002

Да, население было теоретически готово к новым занятиям, но в основной своей части люди были морально искалечены десятилетиями работы в системе ВПК, что создало устойчивый потребительский синдром и острую аллергию к любым «несоциалистическим» ценностям. Это проступало во всех социальных группах, включая и поселковый совет — ненависть к удачливым первым «челнокам» была почти открытой. Нельзя было недооценивать и остаточную энергию сопротивления заводского начальства, упорно отказывавшего поселковому совету в передаче планировочной документации. При этом в совете не было, разумеется, единства, столь необходимого в кризисной ситуации, малочисленная группа здешних интеллигентов отличалась вопиющей непрактичностью и была расколота застарелыми антипатиями. Сколько-нибудь серьёзных попыток к частному предпринимательству не отмечалось [22] В некоторых регионах Поволжья мы встречались точно с той же картиной и в 2002 г. Поселок Криуши Ульяновского района, где по упрямству дирекции местный судоремонтный завод остался без единого заказа, заставил меня ощутить себя вернувшимся на десять лет в прошлое — в посёлок Орджоникидзе. . Наконец, мы всё же отдавали себе отчёт в том, что хотя бы пассивное сопротивление властей Феодосии и Крыма любым реально самостоятельным действиям поселка было более чем вероятно.

Отсюда, в частности, было понятно, какую огромную роль могла бы сыграть грамотная политика мягкого (через сугубо практические знакомые ситуации) внушения новых смыслов и новых идей самодеятельного отношения к собственному общему дому через кабельное телевидение. Этот мощный инструмент, удачно эксплуатирующий навык восприятия телевизионных новостей как единственно достоверных и «очевидных», как ни странно, постоянно недооценивается и политиками, и социальными проектировщиками.

Мы исследовали микроситуации для того чтобы вырабатывать посильные и вместе с тем эффективные решения локальных проблем, а по мере убеждения наших контрагентов в целесообразности проектов углублялись в исследование парадоксальной, почти параноидальной конструкции советского сознания, унаследованного новой эпохой. Надо было найти решение для аварийных домов послевоенной застройки с учетом разумного использования безобразно выполненных фундаментов, для рынка, занявшего удобную центральную позиции, но раздражавшего жителей близлежащих пятиэтажных домов, для идиотской схемы размещения автобусной станции, из-за чего водители накатывали лишние сотни метров, чтобы развернуться. Это были решения проблемы застаивания воды в части подвалов и проблемы грамотного отвода участка под новое кладбище. Проблемы обустройства родников и решение вопроса с отводом земли для перспективного поселка, поскольку районные власти в премудрости своей настаивали на строительстве в пойме речки Султанки, где дома пришлось бы ставить на сваях, как в Полинезии. Мы буквально ощупали всю прибрежную зону, выявив в общей сложности несколько драгоценных гектаров, вместе с сотрудниками Никитского ботанического сада подобрали виды растительности, способной закрепить осыпавшиеся склоны, используя влагу, содержащуюся в вечернем воздухе даже в сухие сезоны.

Следует учесть особенности времени — только ещё только начался исход немцев из Оренбуржья и Омской области, и мы попробовали выяснить отношение жителей и местной власти к тому, чтобы спроектировать смешанный русско-немецкий посёлок на новом участке, включая сельскохозяйственные и производственные объекты. Несмотря на очевидную выгоду затеи (в то время ФРГ была готова активно финансировать такого рода начинания), она воспринималась с огромным трудом и была затем похоронена в районе.

Попытка убедить дирекцию завода в том, что наиболее целесообразным выходом из кризиса для них было бы изготовление простейших солнечных водонагревателей, при помощи которых решалась бы половина проблем жителей [23] Подобные приборы возвышаются над крышами даже самых бедных (самострой) домов по всему Средиземноморью, тогда как в Крыму с его 2500 часов прямого солнечного света в год эта «новация» не была нами обнаружена и в 2001 г. . Предугадать стремительный рост цен на мазут было, казалось бы, совсем несложно, однако здесь впервые я встретился с самой могучей консервативной силой из всех, действующих в постсоветском обществе. Это не чиновники и даже не «левые» политические деятели, оказавшиеся в практической жизни достаточно гибкими. Это советские «капитаны производства», ещё много лет после описываемых событий предпочитающие извлекать личную выгоду из бедственного положения вверенных им предприятий за счет правой и неправой аренды, объясняя своё бездействие упованием на возрождение знаменитого госзаказа. Особенно поражало, что и мастера, и наиболее квалифицированные рабочие, даже уходя с предприятия в отхожее ремесло или в отхожий промысел, продолжали верить своим бывшим вождям и разделяли их реальные или воображаемые горести.

Мы затратили немалые усилия на то, чтобы убедить поселковый совет в том, что создание системы перехвата ливневых вод при ремонте резервуара осуществимо при маневре даже имеющимися средствами, обеспечивая в дальнейшем весьма существенную экономию денег. Предвидеть удорожание воды было несложно, но убедить людей в том, что вода может стать серьёзной статьей в бюджете поселка, было отчаянно сложно. Не надо при этом думать, что речь о какой-то особенности малых населённых мест — отсутствие воображения явно является универсальной болезнью культуры, в которой всегда было принято много и возвышенно говорить о творчестве, тогда как поощрялся исключительно конформизм. Конформизм столь глубокий, что самая возможность усомниться в том, что день завтрашний будет во всем подобен дню вчерашнему, вызывала оторопь как явная ересь.

Обследуя гаражный муравейник, облепивший дороги на склонах, мы с некоторым содроганием обнаружили, что владельцы автотранспортных средств, убоявшись ожидаемого повышения цены бензина (в этом случае нетождественность между завтра и вчера почему-то сразу признавалась), превратили свои гаражи в минихранилища топлива, на 200–400 литров каждое. Вообразить последствия вполне вероятного пожара эти стоики решительно отказывались, уповая на вечное «как-нибудь обойдется».

Обследование террасных садовых участков с возведенными на них «дачами» ознакомило нас с проявлением поистине титанических усилий, на которые способен русский человек (в Орджоникидзе были почти исключительно русские) в борьбе за существование на собственном клочке земли. Почти на каждом участке сверкала боками огромная металлическая сигара — футляр от торпеды, превращенный в резервуар для поливной воды. Для того, чтобы затянуть такую здоровенную штуку наверх по петлям серпантина, от водителя автокрана требовалось виртуозное искусство, а ведь мы таких водосборников насчитали более трехсот штук!