Вячеслав Глазычев - Глубинная Россия: 2000 - 2002

Увы, Фет ошибался в своей уверенности, что машина «засыплет». Тот всем известный факт, что автомобиль, сошедший с конвейера в Тольятти, как правило, необходимо заново перебрать вручную, убедительно показывает, что и через почти полтора века после того, как были записаны эти строки, до «стройности» формально вольного труда далеко. Да, на совершенно новых, созданных «с нуля» предприятиях это проклятое правило преодолено как в больших системах, вроде появившихся в последние годы супермаркетах, так и в самых малых, вроде автосервиса — строительного холдинга, с владельцем которого я беседовал в районном центре Мордовии, в Рузаевке. Однако до тех пор, пока прежние советские заводы не сменят управление хотя бы по разу и хотя бы по разу не перетряхнут гигантскую рабочую массу, выйти из-под гнета крепостной схемы по сути подневольного сознания будет невозможно.

Пытаясь осмыслить специфические обстоятельства устройства российской жизни, понуждавшей людей в последние годы дополнительно развить натуральное хозяйство не только в деревне, но и в городе, мы уже разучились изумляться тому, что большинству не хочется и недосуг оформлять пособие по безработице в центрах службы занятости. Мы обнаружили, что только в самых безнадежных местах добывание пособия является рутинным занятием тех, кто не желает напрягать силы на огородном участке. В прочих ситуациях старые навыки колхозного села (работали за «палочки» трудодней, жили с приусадебного участка) ожили с новой силой и в условиях города, куда большинство нынешних горожан перебралось из деревень, начиная с 70-х годов ушедшего века, составляя основную массу не только рабочих, но и образованного сословия. И этому явлению нетрудно найти параллель в записях Фета:

«Домашняя прислуга, кучер, лакей и пр. составляют отдельный вольнонаемный класс. В счет заработной платы идёт его помещение, пища и т. д. Ему прежде всего необходимо где-нибудь приютиться и затем уже получать плату, и на его труд время года не имеет влияния. Тут отношения между наемщиком и рабочим просты… Не таковы отношения наемщика к полевому работнику. Этот последний также землевладелец, не нуждающийся в помещении и продовольствии (я говорю о найме в земледельческой полосе), осенью ему нужны деньги на уплату повинностей или на свадьбу, и он нанимается в работники… ему нужны деньги не в будущем, а сейчас, безотлагательно, и он идёт наниматься, ставя первым условием, чтобы половина денег была ему уплачена вперед… Много надо философии, чувства, да и разных добродетелей для того, чтобы человек не забыл давнопрошедшего одолжения и условия; и как ожидать этих выспренных качеств от недоразвитого крестьянина, когда они так редки у нас и между образованными?»

Приходится признать, что едва приобретший городские навыки (и городские потребности) на протяжении жизни одного поколения обитатель не только малых, но и средних российских городов к началу третьего тысячелетия в массовом порядке оказался возвращен к состоянию «полевого работника». С одной стороны, это стало спасением для страны: при стремительном отказе государственной машины от прежних своих обязательств по отношению к универсальному наемному работнику архаика [67] Эта архаика относительна, так как обширный объем машинных, технических навыков был вброшен в интенсификацию труда на личных участках: самодельные мини-тракторы и мотопомпы, грузовые прицепы, автономные системы подогрева теплиц и т. п. — все это заслуживает специального интереса со стороны исследователя. аграрного труда на собственном приусадебном участке обеспечила сносные условия существования миллионам семей. С другой стороны, — за этим реверсивным явлением просматривается новая драма, так как подавляющее большинство новых «полевых работников» уже непригодно к обратному движению, вследствие чего на заводы какого-нибудь Ижевска в 2002 году приходилось вербовать рабочих в Казахстане, Молдавии и Украине.

Особенно важно то обстоятельство, что, опираясь в жизнеобеспечении на архаику аграрного хозяйства [68] Принципиально важно, что в большинстве случаев существенной поддержкой является и пенсионное обеспечение, так как при всей своей незначительности оно гарантирует достаточно регулярный приток наличных денег. И наконец, прямой или опосредованный доступ к ресурсам полуколхозной схемы хозяйствования, искусственно поддерживаемой на плаву дотациями, будь то земля, семена, комбикорма или топливо. , «полевой работник» новейшего времени всё же остается в плену сугубо натуральных представлений. Продолжительные интервью во множестве малых городов со всей убедительностью показывают, что труженики огорода и хлева не различают доход и прибыль и, ведя тщательные подсчеты расходов на семена, рассаду и прочее, собственную работу не рассматривают вообще в экономических категориях. Они знают цену любой коммерческой услуге, которую приобретают или выменивают, будь то засыпка гравием, укладка асфальта или починка кровли, тогда как их собственный труд не обладает в их глазах стоимостью. И здесь, в натуральности, мы находим чрезвычайно любопытные аналогии у Фета:

«Нужный для построек песок отыскался в лугу крестьян деревни С***, смежных с хуторскими мужиками моего соседа Ш., верстах в трех от меня. До меня никто не покупал песку, как никто не покупал воды и снегу, несмотря на то, что в трех верстах оттуда и помещики, и крестьяне давно торгуют белым камнем. Но то камень, а это песок. Я послал попросить у старосты деревни С*** позволения брать песок и, рассчитав, как трудно добывание его в зимнее время, сам назначил за четверть 30 к. серебром. Очевидно, что крестьяне этой деревни, которым всего сподручнее было воспользоваться предстоявшими заработками, сочли продажу и возку песка химерой. Песок мне брать позволили; но никто из крестьян не тронулся рыть и возить его…

С открытием весны, когда крестьяне уже опытом научились брать с меня деньги, они все-таки остались при внутреннем убеждении, что торговали несуществующими ценностями, то есть, по их же выражению, брали деньги даром. Вся округа говорила про меня: «Верно, у него денег много, когда он нам их даром раздает»… Впоследствии мы увидим, что в знакомых уже крестьянам отраслях труда и промыслах они не так сговорчивы на дело и не так податливы в цене. Возить, например, хлеб на рынок мужик готов, но ломит цену неслыханную. «Это дело — хлеб, а то песок». Невероятно, а правда».

Чрезвычайно важна эта констатация: «в знакомых уже отраслях и промыслах». Если в девятнадцатом веке потребовалось всего несколько лет, чтобы были разучены и освоены новые правила игры, то есть все основания полагать, что и в наше время эта метаморфоза не заставит себя ждать долго. Это тем более вероятно, что, как мы видим в нашем «синодике», образовательный «бум» в малых городах всего через несколько лет выведет на рынок труда многие сотни тысяч молодых людей, большинство из которых не подхватит архаическую модель «полевого работника» и создаст чудовищный нажим на незрелую ещё систему рабочих мест — с весомыми социальными и экономическими последствиями.