Игорь Яковенко - Познание России: цивилизационный анализ

Дальнейший анализ можно разворачивать в плоскости рассмотрения природы диалога. Диалог можно рассматривать как цель интерпретаций и переинтерпретаций. Обращаясь к этой теме мы обнаруживаем, что такие фундаментальные для культуры процессы, как формирование картины мира, интегрирование вселенной идут через постоянную интерпретационную активность. Культура непрерывно разворачивает самоинтерпретацию, интерпретацию иного (иное, в свою очередь, дробится на близкое, чуждое, переживаемое как находящееся в отношениях союза или в противостоянии), интерпретацию эпохи, изменений в мире и т. д.104

Особое место в этой сфере культурной активности занимает интерпретация блока базовых, сакральных текстов (идеологических, конфессиональных), относящихся к истории, преданиям и мифам), формирующих поле самоидентификации. Постоянное обращение к этим текстам, увязывание их с изменяющейся реальностью, встраивание в континуум развивающегося мира обеспечивает самотождественность культуры. К полю базовых текстов относится и классическая культура (классическое для данной культуры искусство), интерпретация которой, обеспечивая преемственность, выступает пространством сложной диалектики тенденций структурного характера, задающих устойчивость, и тенденций изменчивости, обеспечивающей адаптацию в трансформирующуюся реальность. Вся эта культурная активность представляет собой разновидность диалога с объектированным культурным опытом. Современное эпохе искусство также может рассматриваться как поле интерпретаций и переинтерпретаций.

Внешний диалог, или диалог с другими культурами и цивилизациями, предполагает существование интегрированного социокультурного единства. В этом диалоге позиции сторон разведены за рамки системного целого, реализованного в цивилизации. Здесь «нашей» культуре предстоит культура иная, с другими базовыми реакциями, отличным от нашего пониманием Вселенной, представлениями о целях и смысле человеческой жизни. В межцивилизационном диалоге задействуются наиболее глубокие пласты ментальности, актуализуются сущностные уровни культуры. Диалог с другими цивилизациями — всегда вызов. Вызов, и в то же время — такова диалектика истории — непременное условие существования, выживания, сохранения самотождественности всякой культуры.

Об этом, последнем, роде диалога и пойдет речь ниже.

Диалог внутри культуры сравнительно гомогенен, ибо разнокачественность составляющих культуру лоскутов не идет дальше границ системного целого. Так, если общество принадлежит парадигме должного, то любой диалог происходит именно и только в этом пространстве, а потому разворачивает его, адаптирует к изменениям, но не подтачивает и не разрушает. Совсем иное дело — диалог обращенный вовне. Здесь возможны два варианта: первый — «наша», исходная культура должного сталкивается с другой версией должного; и второй — культура вписанная в парадигму должного/сущего сталкивается с цивилизацией личности.

В первом случае такого столкновения диалога в собственном смысле не получается. Скорее, имеет место цепь монологов при минимальной экзистенциальной включенности носителей различных версий должного в процесс. Чужая версия должного — суеверие, спорить с которым и опровергать его — занятие бессмысленное. Поскольку, как показывает опыт, носители этого суеверия не менее преданы своим ложным богам, нежели мы нашей истинной вере. Качественная однородность не рождает комплиментарного отношения различающихся доктрин, из которого вырастает потребность отстоять свою позицию, прежде всего в своих собственных глазах. Не будит мысль и не тревожит совесть.

Совершенно иное дело — столкновение с культурой, лишенной идеи должного. Здесь носитель традиции сталкивается с другой физикой, с качественно иным ментальным пространством. Чужой, пугающий и притягательный космос рождает сложное, глубоко амбивалентное отношение. Его существование несет в себе неразрешимую проблему. И чем более разворачивается модернизация, чем более мир цивилизационной альтернативы внедряется в реальность мира должного, тем острее и болезненнее становится эта проблема.

Ситуация межцивилизационного диалога складывается по мере разворачивания модернизации. Влекомая исторически императивом, Россия постепенно поворачивалась лицом к Западу. Такой поворот был обращением к миру, последовательно утрачивающему верность парадигме должного. Так в российскую реальность начинают входить альтернативные идеи и положенности. Целостный прежде образ мира папежской ереси расслаивается на два уровня: опасную и разрушительную идеологию и вожделенный мир технологий и благ цивилизации. Верность должному вступает в неразрешимый конфликт со стремлением к тем или иным феноменам, рожденным в пространстве внешнего хаоса, в мире отрекшимся от должного. Однако ад может быть отвергнут лишь с порога и весь без изъятий. Расслоение Запада на душепогибельную идею и вожделенные технологии в стратегическом плане вело к размыванию должного.

В обществе разворачивается диалог с качественно иным. Постепенно он пронизывает все пространство русской культуры. Дело в том, что любой феномен рожденный в лоне некоторой цивилизации — будь то автомобиль, промышленная технология, политическая доктрина или философская концепция — с необходимостью изоморфен характеристикам породившего ее пространства. А потому несет в себе всю целостность цивилизации-донатора. Это относится к любому без изъятия предмету или явлению. Различаются они лишь мерой разработки, мерой представленности целого в фрагменте. Культурно-смысловая насыщенность продуктов цивилизации не всегда очевидна для неспециалиста. В некоторых случаях культурные смыслы могут быть эксплицированы лишь с помощью достаточно сложных герменевтических процедур. Но воздействуют, переживаются, схватываются на уровне подсознания всегда и при всех обстоятельствах105.

В ходе модернизации традиционный культурный космос последовательно насыщается массой вначале предметов и технологий, а затем идей и установок, рожденных в мире, последовательно изживавшем парадигму должного. Мало того, что эта среда оказывается эффективнее, адаптивнее и удобнее исходной. На некотором этапе параметры традиционного общества изменяются настолько, что оно оказывается не в состоянии существовать вне заимствованной среды. Носитель идеи должного, обнаруживает себя прочно вписанным в мир — предметную, технологическую и организационную среду — онтология которой исключает должное. В стратегическом плане этот конфликт имеет единственное разрешение — отказ от должного.