Александр Ватлин - Австрия в ХХ веке

Социал-демократы, одобрившие новый вариант конституции (они голосовали только против нескольких пунктов вроде лишения Вены прав федеральной земли), рассчитывали на то, что их уступчивость будет вознаграждена. Символом смягчения конфликта двух лагерей стало избрание Реннера президентом парламента 29 апреля 1931 г. Еще до этого Зейпель попытался привлечь социал-демократов в «правительство концентрации», чтобы разделить с ними ответственность за последствия экономического кризиса.

Большинство австрийских историков считает, что реализация такого плана давала стране шанс избежать дальнейшей конфронтации, и в то же время подчеркивают, что этот шанс был весьма призрачным. Рейхольд винит в неудаче переговоров лидеров СДПА – их партия якобы «не была готова перепрыгнуть черед тень своей социалистической идеологии». Вряд ли речь шла о стратегии, скорее о прагматике – одному из участников переговоров от СДПА Зейцу приписывается фраза, сказанная тогда: не бывает крыс, которые хотели бы запрыгнуть на тонущий корабль. Уверенность социал-демократов в том, что капиталистический строй достиг дна своего падения, сослужила им плохую службу. Буржуазия, которой они предрекали скорый конец, все более склонялась к крайним, авторитарным методам избавления от страха перед революцией. Тем более что перед ее глазами находились примеры соседей Австрии, Италии и Венгрии.

Неудача переговоров о «правительстве концентрации» заставила социал-демократию захлопнуться в собственной скорлупе, отгородиться от судеб Первой республики. Приверженцы этой партии являлись не просто единомышленниками, их формировала специфическая социальная среда пролетарских кварталов, объединял особый образ жизни просвященного рабочего. Место ежевечерних собраний (Parteiheim) являлось для них тем же, чем для верующих являлась церковь.

В 1932 г. СДПА объединяла в своих рядах в два раза больше членов партии, чем в 1919 г., на нее работало более тысячи оплачиваемых функционеров. В отличие от безработных последним было что терять – теплые местечки в парламенте и административных структурах, налаженный ритм партийной жизни, чувство сопричастности к международному Интернационалу. И тем не менее они не проявили воли к защите демократических завоеваний первых лет республики. «С 1932 по 1934 г. припертая к стене партийная элита сдавала одну позицию за другой» (Ханиш).

Впрочем, твердых позиций в те годы не имела ни одна из партий, представленных в австрийском парламенте. Великогерманские националисты давно уже смирились с ролью довеска к фракции ХСП, теряя голоса избирателей, уходивших к правым радикалам – австрийским сторонникам НСДАП. Мифом оказалась и приверженность социал-христиан ценностям модернизированной в сословном духе демократии. Не прошло и двух лет после принятия поправок к конституции, как они отказались от всеобщих выборов президента страны. В октябре 1931 г. парламент избрал на этот пост представителя ХСП Вильгельма Микласа.

Деградация парламентской системы в Австрии развивалась на фоне экономического кризиса, бушевавшего во всем мире, а потому авторитарный курс правительства воспринимался значительной частью населения как поиск адекватного политического ответа на вызов, брошенный современной эпохой. Масштабы влияния кризиса на австрийскую экономику связаны с тем, что в предшествующие годы она только начала процесс структурной перестройки. В ней еще преобладали мелкие, в том числе семейные предприятия, их продукция отличалась высоким качеством, но носила «штучный» характер, не была ориентирована на массовый спрос. Символом победы индустриального общества в 20-е годы являлась электрификация как промышленности, так и городского хозяйства, но одна она без поддержки смежных отраслей и внешнеторговой экспансии не могла вывести Австрию из летаргического сна.

На протяжении первого послевоенного десятилетия изменилась структура стоимости произведенных продуктов – в ней значительно выросла доля заработной платы. Благодаря активной деятельности СДПА и профсоюзов рабочие добились значительного улучшения своего положения. Кризис поставил вопрос о том, кому придется принести главные жертвы для его преодоления. В прессе и в кулуарных беседах предприниматели утверждали, что без сокращения затрат на рабочую силу австрийская экономика не сможет встать на ноги. Поскольку демократия казалась им олицетворением господства социальных низов, банковские тузы и короли тяжелой индустрии усилили в начале 30-х гг. лоббирование авторитарных методов управления страной.

Мировой экономический кризис не был полной неожиданностью для посвященных – признаки неблагополучия витали в воздухе задолго до «черной пятницы» на нью-йоркской бирже. Осенью 1929 г. в Австрии началось падение курса акций и национальной валюты, массы вкладчиков стали забирать деньги из банков, чтобы обменять их на стабильную валюту. Объем продаж американских долларов доходил до 2,5 млн. в день. Финансовая нестабильность заставила правящие круги перегруппировать свои силы. «Крупная промышленность и банки потребовали создания правительства «сильной руки» и настояли на Шобере, пользующимся их доверием и авторитетом за границей» – сообщало из Вены советское полпредство 28 сентября 1929 г.

За 1929-1932 гг. объем промышленного производства упал в Австрии на 40 %, более чем вдвое сократился экспорт. Закрытие крупных фабрик и заводов, разорение мелких предпринимателей привели к настоящей катастрофе на рынке труда. В 1931 г. в стране было зарегистрировано 360 тыс. безработных, в 1933 их число достигло 600 тыс., что составляло около четверти всех работавших по найму. Только половина из них, как правило, рабочие со стажем, получала пособие, но и оно не превышало 10-20 % от последнего заработка. Излишне говорить о том, что кассы муниципалитетов большинства городов давно уже были пусты, помощь нуждающимся вновь взяли в свои руки благотворительные организации католической окраски.

В мае 1931 г. рухнула банковская система Австрии – о своей неплатежеспособности объявил крупнейший банк Кредитанштальт, который находился в руках банкирского дома Ротшильдов. Кредитанштальт обладал разветвленной сетью филиалов по всей стране, и последствия его краха почувствовали на себе миллионы австрийцев. Выяснилось, что руководство банка много лет подряд приукрашивало платежный баланс. Чтобы не допустить общественных беспорядков, правительство приняло на себя ответственность по долгам банка в размере 500 млн шиллингов при том, что годовой государственный бюджет едва дотягивал до 2 миллиардов.

Памятуя об инфляции начала 20-х гг., австрийское правительство в борьбе с кризисом сделало ставку на сохранение стабильной денежной системы. Проводилось сокращение государственных расходов и социальных выплат, была заморожена зарплата, росли таможенные тарифы. Из страны запретили вывозить иностранную валюту, ввели принудительный курс шиллинга, что только подстегнуло дельцов «черного рынка». Фискальный пресс на мелких лавочников и ремесленников достиг таких масштабов, что они предпочитали объявлять о своем банкротстве и работать на дому, возвращаясь к патриархальным формам ведения хозяйства.